Снова и снова.
Опять и опять.
Закрыв глаза, я могла только молиться, чтобы это закончилось как можно скорее пиком его удовольствия, от которого Зверь не скрывал возбуждения. Или моей смертью, потому что запах свежей крови кружил в воздухе, заставляя его содрогаться и рычать, а меня глотать слезы, но упрямо молчать.
Он просто продолжал кусать меня по всему телу, оставляя раны и отметины.
Уже было не важно, что будет дальше. Для чего он это делал.Лишь бы это скорее закончилось.
Ощутив его лицо очень близко, я закусила губу прокусывая до крови, и судорожно сглотнув, когда его губы скользнули по моим, переходя на щеку и скулу, а затем еще ниже, опускаясь на шею, дрогнув и громко всхлипнув от неожиданности, когда ощутила новую боль, оттого что он укусил в первую метку. Именно туда, где кожа пульсировала больше всего, словно ставя жирную точку.
Или стремясь все таки убить.
Прокусил кожу своими клыками во второй раз, подобно вурдалаку, вдавливая меня в рыхлый снег, словно в смертельный саван, когда его глухой стон перешел в оглушающее рычание, и монстр отшатнулся от меня, подарив неожиданную и выстраданную свободу, оттого что моему телу стало легко и морозный аромат леса окутал своей кусающей колючей свежестью, от которых в легких свистело.
Но страшно было открыть глаза, чтобы снова увидеть его.
Я лежала, не шевелясь и едва дыша, не ощущая больше собственного тела. Один лишь ад из пульсирующей боли буквально везде, словно меня посадили в огонь.
Монстр уже не кусал, а мне казалось, что на коже что-то осталось…большое, ранящее, обжигающее, не щадящее. Казалось, что я больше никогда не смогу двигать ногами, руками или шеей, и сделать грудью полный вздох, не корчась от разрывающей боли.
Теперь он мог уволочь меня на могилу своего отца или бросить здесь – лишь бы он оставил и дал умереть в тишине и покое, с памятью о моих родителях и брате, которые кричали и сходили с ума даже на небесах, потому что видели все это.
Но ОН не уходил.
Я слышала его хриплое дыхание, каждый выдох заканчивался рычанием.
В какой-то момент мне показалось, что глубоко в лесу стал слышен одиночный волчий вой.
Низкий, пронзительный, грозный. Пробирающий до костей.
Я чувствовала его проклятую силу, которая была выше моей боли, пробираясь через холод, вздрагивая устало и затравленно, когда новый столп снега закружился надо мной, оседая на мое полуобнаженное тело и лицо, и послышался его душераздирающий крик где-то в глубине леса.