Шрамы были благословением войны – это значит, ты был смел, но остался жив.
Это значит, ты был сильнее, быстрее, ловчее своих врагов и смог сохранить себе жизнь, когда абсолютное большинство погибало, а остальные возвращались в повозках для раненных, и становились калеками, вынужденными доживать свои дни в унижении и горе, когда были бесполезными и беспомощными.
Я знала, что такое тело, как было у монстра, не давалось бонусом за красивую улыбку и необычные глаза.
Оно было результатом пота, крови, лишений и крепости духа.
Каждая эта каменная выпирающая мышца, каждая тугая вена, которую было видно под кожей, могли рассказать многое о тяготах жизни и том, какой непростой и опасной была его жизнь, создав в итоге того, кто теперь был передо мной.
Погрузившись в свои мысли, я не сразу заметила, что монстр улыбается, глядя на меня в пол-оборота, даже если продолжал сидеть у печи на корточках.
- Что? – буркнула я, отчего-то смутившись, когда он улыбнулся еще шире, поворачиваясь теперь ко мне всем корпусом:
- Ты смотришь на меня.
И кажется, что в этом могло быть такого удивительного?
Но монстр был счастлив, а я сконфуженно пыталась придумать оправдание своему поступку, понимая, что на самом деле этим и занималась!
Не придумав ничего лучше, я демонстративно легла на спину, повернув голову в противоположную от него сторону и уставившись на стену.
- Смотри. Мне нравится это.
Хотелось фыркнуть, но я сдержалась, подумав, что и это будет слишком для него, буквально кожей чувствуя, что теперь на меня смотрит он.
- Не смотри на меня! - наконец не выдержала я этого напряжения, потому что любой его взгляд вел к непоправимым последствиям, которых я хотела меньше всего.
- Почему? Ты красивая и я хочу смотреть.
Я скрипнула зубами, поворачивая голову в его сторону лишь на долю секунды, чтобы встретиться с его горячим взглядом, проговорив мрачно и максимально откровенно, как это делал он:
- Потому что не хочу быть снова искусанной! Или изнасилованной тобой!
Нет, монстр не отвел взгляда от меня, но нахмурился и напрягся всем телом, словно прислушивался сам к себе в попытках понять, на что он способен в эту минуту.
А мне не нужно было даже прислушиваться! Достаточно было просто посмотреть и увидеть, что он был, как всегда, возбужден и крайне напряжен, словно это было его обычным состоянием, как дыхание или сон!