— Думаешь, это Грешники? — спросила Кравец.
— Нет, для них здесь слишком чисто, после них так мало крови не
быва…
Договорить Гидеон не успел, с улицы раздался рев мотора и
одиночный выстрел, моментально поддержанный пулеметной очередью.
Перекрикивая рев броневика, матом заорала Дарья. И практически
сразу раздался взрыв. За дрожащем окном вспыхнуло пламя, чересчур
яркое для темного зрения.
Мы так резко подорвались, впихнувшись в узкое горлышко коридора,
что сами себя задержали. Я столкнулся с Ольгой, врезался в вешалку,
помешал пробежать Гидеону. И когда, наконец, выбежал на улицу,
стрельба стихла. Гидеон с Ольгой неслись по дороге в сторону дома,
туда где горел раскуроченный броневик.
За рулем кто-то еще был, почерневшее тело корчилось в огне.
Рядом на земле дымилось второе тело. А вот Номадов не было видно
вообще.
Кравец на всех парах неслась к горящим останкам, Гидеон шел
торопливо, но смотрел не на огонь, а по сторонам, пытаясь
определить направление удара. А я бросился к дымящемуся
раненому.
В господском доме зазвучали приглушенные выстрелы, а по окнам
начали метаться лучи фонарей.
Обгорелый дед еще дышал, скреб рукой по траве, пытаясь
дотянуться до казенной оплавленной «Мосинки», и что-то бормотал. Я
приблизился к нему, зажав нос и сдерживая тошноту. Дышать было
нечем, не уверен даже, что в радиусе двадцати метров остался
кислород, но запах сводил с ума и выворачивал желудок.
Я с трудом мог смотреть на пережаренную мешанину мяса, крови и
кожи. На лопнувшие волдыри и черный провал вместо губ, из которого
доносилось несвязное бормотание: «оборотни…в доме…номады там…я не
хотел ехать…надо было дождаться…».
— Гидеон, Кравец, как ему помочь? — я оглянулся в поисках
напарников, должен же и для таких случаев быть припасен какой-то
бутылек с эликсиром.
Кравец, как безумная, металась вокруг обломков, пытаясь найти
сестру. Нападала на перекошенные двери, стараясь заглянуть внутрь,
и отскакивала от жара. Гидеон вел себя странно. Раскинул руки и,
запрокинув голову, начитывал какую-то молитву. Светящийся фонарь
валялся на земле и перекошенным лучом делал Гидеона похожим на
памятник с подсветкой.
А в доме продолжался бой. На втором этаже разбилось окно, из
него то ли выкинули, то ли само выпало странное обезьяноподобное
существо. Язык бы не повернулся назвать его человеком, даже
отдаленно. Черное волосатое тело гориллы, к которому приделали
лысую башку с мордой и ушками от летучей мыши.