Я позвал напарника, но мне никто не ответил. Да и спрятаться
здесь было негде, реально пятачок метров пять в диаметре. На стенах
иконы, в углу поднос с песком на ножке, из которого торчат огрызки
свечей. Ни дверей, ни окон, но куда-то же Гидеон делся в этой
горнице.
Следы закончились за алтарем, и грязи там было больше, будто
Гидеон здесь еще и потоптался. Задняя стенка алтаря выглядела
цельной, не считая аккуратной выемки в форме креста. Я постучал
краем дубинки и на всякий случай сделал шаг назад. Не рассчитывал,
что мне откроют, просто проверял на наличие пустот, но все же, а
вдруг?
Не открыли, а пустота была. Так что следующий удар стальной
пяткой кола я уже влепил от души. Пробил доску, выкорчевал дубину
обратно, прислушался к возможным возмущениям хозяев этого места, и
начал расширять проход, молотя то с ноги, то дубиной.
Из проема потянуло холодом, запахло каменной плесенью с
привкусом прокисших половых тряпок. Было темно, только где-то
далеко моргал намек на какой-то светильник. Я подождал немного,
давая глазам привыкнуть к темноте — зелье еще работало, но как-то
странно. Я все видел будто в эффекте ночной инфракрасной съемки,
если здесь и было что-то красочное, то сейчас глаза выдавали только
черно-белую картинку, зато резкую.
Я еще раз позвал священника и в ответ услышал свое имя, эхом
пронесшееся по тоннелю. Ну, наконец, то! Я спустился на пару
ступенек, а потом спрыгнул на землю и побежал вперед.
Через десять метров появился первый поворот. Точнее, появилась
второстепенная дорога. К счастью, перекрытая тонкой большой, но
совершенно целой, паутиной. Но сделав еще несколько шагов, я
очутился на перекрестке без опознавательных знаков. Ни дверей, ни
следов, ни указателей — только темнота. Я слышал, как Гидеон зовет
меня, но не мог понять откуда.
По неизвестной для меня причине эхо разносило его встревоженный
голос сразу со всех сторон, окружало меня и уходило обратно. Я тоже
крикнул, и к звуковой волне, курсирующей под потолком, добавился
мой голос.
Я набрал воздуха в легкие и закашлялся, потому что с очередным
витком эха к нашим голосам добавилось отчетливое рычание. От
Гидеона прилетело неразборчивое то ли «бееей», то ли «бееееги», а
потом он заткнулся, уступив местный микрофон явно голодной
твари.
Помог запах. Справа воздух был посвежее, что наводило на мысль о
дополнительном выходе. Прямо — ничего, только пыль и плесень. А вот
из левого на уровне легкого фантома шел легкий, едва уловимый,
аромат самогона с яблочными нотками.