Чиновники, как и полагается,
встали и подобострастно согнулись, хотя тот же Макурин кисло
подумал, что как раз вклад министра пока маловато, а что наговорит
он во время аудиенции, это еще бабушка надвое сказала. А что думал
Кологривов, было вообще неясно. Во всяком случае, лица обоих
чиновников были украшены подобострастными
физиономиями.- Ждите, - сказал Подшивалов напоследок и
убыл. Видимо, он сильно нервничал, если даже заговорил со своими же
подчиненными в министерстве. Ох, что же еще будет к вечеру,
Господи!
Как ни волновались его
чиновники в собственном ведомстве, как не рвали волосы во всем теле
в отчаянии, но все-таки самому главе было куда страшнее. Он же
будет разговаривать с августейшим государем всея Руси! И ничего,
что он в таком высоком классе и должности. Всего-то лишь падать
будет дальше. Императору ведь все равно, на кого гневаться — на
дворника или министра. Все одно его поданные, отданные ему Господом
Нашим Иисусом Христом!
Подшивалов, конечно, заметно
преувеличивал. Со своим министром, а тем более генералом гвардии
правящий монарх хотя бы мог поговорить, и не обязательно сердито, а
дворника он просто не допустит до своих августейших глаз. Ибо
поданных много, а император один — его императорское величество
НиколайI. Но министру от этого отнюдь не
легче, и даже тяжелее.
Озабоченно укрывшись роскошной
шубой с бобровым воротником, министр уехал. а Макурин с
Кологривовым и остальные чиновники остались ждать и верить. Нельзя
сказать, что они были совсем спокойны. Рухни их солидная база в
лице Подшивалова, его столоначальник первым на устоит. Даже
чиновники и те лишатся имеющихся должностей и, скорее всего,
классов. А уж возможных наград не получат, это точно.
Министр — это глава всего
министерства. Так ознаменовал их основатель АлександрIБлагословенный и подтвердил его брат нынешний
император НиколайI.Не будет министра —
не будет и министерства.Макурин, кстати, из общего
числа служебной братии мог быть спокойнее всего. С таким почерком,
как у него, можно было надеется на покровительство любого монарха
или министра. Хотя и он мог быть озабочен. Как знать, если наверху
сильно обозлятся на документ, который увез его
высокопревосходительство, может, и ему попадет. Охти им
бедолагам!И все-таки пока уехавшему министру было
труднее всего. Правда, и в случае наград он получит более всех, но
это когда еще будет. Побыстрее бы прошел этот тяжелый день или,
пусть даже пара этих часов.