Так-то вот, милый!
Как-то незаметно для попаданца
вXIXвеке прошел почти целый месяц. Дела
у Андрея Георгиевича, можно сказать, шли. Как у прокурора,
медленно, но шли. Благодаря прекрасному почерку и дворянскому
происхождению он заметно выдвинулся среди чиновников. Так сказать
первый среди равных.
Все бы хорошо, но чиновники
эти были самыми низшими, кабинетными регистраторами. Хвастаться
этим хотелось не очень. А когда другие чествуют, стыдно.
С прочими, даже титулярными
советниками, он еще сравнится не мог. Кабинетные регистраторы
теоретически были квалифицированными чиновниками, способными
работать со всеми бумагами. В том числе ведомственными и важными.
На практике же Кологривов, пользуясь положением столоначальника,
приближенного к министру,XIVиXIIIклассы полностью отодвинул, фактически
приравняв к существующей мелочи, типа дворника Камалова.
Придорожный и Ухватов, по
сути, находились на положении мальчиков на посылках, принеси —
подай, в остальное время побираясь сплетнями и слухами. Они и на
Макурина-то набросились от безделья и ничегонеделания.
Всякие бумаги, даже самые
простые, обставлялись такими препонами и такими оговорками, что их
могли прорабатываться только чиновникиX – VIIIклассов. И ведь ничего не сделаешь, это неXXIвек, м-гм!
Что с этого имел
столоначальник, трудно сказать, скорее всего, ничего хорошего.
Наоборот, для господина начальника только плохое. Чиновников было
весьма мало, и в тоже время оказывалось много бездельников.
Титулярных советников и коллежского асессора построить было трудно,
хотя столоначальник и это мог, пусть и с натяжкой. Но в целом
работать приходилось по поговорке — не было у бабы проблем, купила
баба порося. Теперь мается.
Но все это было еще до
Макурина. С ним же положение совсем стало подходить до абсурдного.
Чиновник, имеющий почти идеальный почерк, отодвигался от
прорабатываемых бумаг. И ведь говорить, что из безопасности, уже
нельзя. Столбовой дворянин, стержень государства не может
отодвигаться от служебных тайн. Нет допуска? Работайте с ним и
будет!
Андрей Георгиевич поначалу не
совсем понимал, почему Кологривов с ним то добр, то сердит. А потом
допетрился — еще бы! Ведь он потомственный дворянин, подходящий до
всех категорий чиновников. И документ из финансового ведомства,
дрянная в общем-то бумага, им была блестяще сдвинута с
места.