Отец притянул меня обратно к себе, поцеловал в лоб и со вздохом
отпустил. Потом помог усесться на лошадь, молча, не высказывая
осуждения. Наоборот, его взгляды на нефхардовца стали гораздо
теплее. Да и тот соизволил поклониться при встрече, как подобает
при виде короля.
— Она предала свою принцессу и свою страну. Ей нет оправдания! —
на прощание отец все же ответил на мой вопрос. Немного своеобразно,
но я его поняла. — Забудь о ней, малышка. И будь счастлива! — не
сдержавшись, король все же повел себя как родитель, прощающийся с
ребенком, а не как правитель, провожающий одну из своих подданных.
Мне даже показалось, что в его глазах блеснули слезы.
Но нефхардовец, не дав мне насладиться отцовской слабостью,
запрыгнув на своего коня, подхватил мою лошадку под уздцы, и мы
поскакали прочь, сначала за ворота дворца, потом — за городские
стены, все дальше и дальше от моей прошлой жизни.
Совсем не так я представляла свой отъезд. Мне казалось, это
будет величественно, весь город выйдет на пристань, я буду стоять
на верхней палубе корабля в своем самом нарядном походном платье,
рядом со мной будет любимая фрейлина, почти подруга… и мы будем
загадочно-мечтательно улыбаться, предвкушая приятное путешествие,
новые впечатления, пышное празднование моей свадьбы… а не это вот
все!
Нефхардовец ехал молча, лишь изредка поглядывая на меня,
очевидно, чтобы убедиться, что я не упала с лошади.
Мне тоже не хотелось разговаривать. Сначала — чтобы не
расплакаться и из-за трогательного прощания с отцом, и из-за
расставания с прошлым, и из-за переживаний о будущем. Потом — из-за
новых впечатлений.
Не то чтобы я никогда не гуляла по лесу, но организованы такие
прогулки были немного иначе. На охоту меня не брали, женщинам
полагалось ждать возвращения мужчин с добычей и потом украшать пир
своим присутствием. Так что ездить верхом мне раньше не
приходилось.
Правда, я быстро усвоила нехитрые правила безопасности, так что
свалиться на землю мне не грозило. Но через пару часов мою спину
пронзила дикая боль, ноги затекли, руки тоже. Спустя еще какое-то
время, судя по моим ощущениям — вечность, а если верить солнцу —
менее часа, я поняла, что готова упасть просто от усталости.
Мой спутник, притормозив, почти минуту глядел на меня с укором
во взгляде, словно это я виновата, что мы выбрали такой странный
способ путешествовать!