С трудом встал с кресла, чувствуя,
как при любом движении ноет каждая мышца в теле, спину и кости
ломило, руки и ноги затекли. По привычке, выработанной еще с
интерната, я разделся, оставив на себе только
брэ[1], принялся делать утреннюю зарядку:
отжимания, приседания, а также стойку в планке.
В дверь неожиданно постучали. В
коридоре оказались слуги. Позволил им войти, они внесли ушат теплой
воды в комнату и поставили неподалеку от камина.
В отражении воды на меня смотрел
мужчина лет тридцати, с мощной шеей и плечами, а также мускулистой
грудью, на которой виднелись два ярко выраженных шрама. Шрамы были
свежими, год или полтора от силы. Тяжелые черные волосы свисали на
лоб, прикрывая рваный шрам над бровью. Брутальные черты лица,
мощные скулы и гладко выбритый подбородок, орлиный нос —
незаурядная внешность. Это было не мое лицо. Однако голос был все
тот же, мой, и это удивляло.
От шока я уселся на пол и пребывал в
прострации. Какого черта? Это не я, а вокруг, получается, все
настоящее, а не бред моей больной фантазии.
Меня никто не беспокоил и не трогал в
этот момент. А слуги застыли рядом, как оловянные солдатики.
Найдя в себе силы, я все же поднялся.
Умылся и ополоснул торс, а слуга подал свежую рубаху. После чего
сообщил, что герцог готов меня принять и сейчас находится в своих
покоях.
— Хорошо, скоро буду.
В этот момент проснулся Антуан.
— Ваша светлость, прошу простить за
мою наглость, что остался в ваших покоях.
— Да встань ты с колен. И садись за
стол. А твои слова, сказанные вчера насчет барона Вальдемара, я
проверю. Если они подтвердятся, я постараюсь помочь тебе, а если
нет…
Мальчишка, приподнявшись с пола,
уселся за стол.
— Я сейчас иду к герцогу, а с тобой
после поговорим. Из комнаты не выходи, а то поймают, как воришку, и
повесят во дворе. Можешь доесть все, что осталось, — подмигнув
Антуану, я вышел в коридор, закрыв за собой тяжелую дубовую
дверь.
В коридоре меня ждал слуга, который и
проводил до апартаментов герцога. Про себя я думал, может, хоть
кто-то мне прояснит сложившуюся ситуацию и расскажет, что я тут
делаю и кто я вообще. Слуга открыл передо мной двустворчатые
дубовые двери, и я вошел в апартаменты.
Первое, что бросилось в глаза, — это
потолок, украшенный позолотой, а также стены, обитые белой тафтой и
затканные золотыми цветами.