— Он мой друг и я желаю ему лучшего, —
многозначительно заявляю я.
И более того, окидываю Милу пренебрежительным
взглядом, давая понять, что это уж точно не о ней.
А она ведь и так остыть не успевает, а потому
волнами её недовольства меня чуть ли не захлёстывает. Нездорово ухмыляюсь
этому. Ну давай, принцесса, взворвись. Твоя мамаша уже однажды показала мне её
истинное лицо, очередь дочурки проявить себя. И наплевать даже, что и на этот
раз свидетелем стану только я.
— Ваши понятия о лучшем могут не совпадать, — увы,
разочаровывает меня напускным спокойствием Мила. Голос только чуть дрожит, но и
то я могу выдавать желаемое за действительное.
Неожиданно понимаю, что выискивая уязвимость в
сестрёнке, будто слой за слоем обнажаю свою. Странное ощущение.
Там, на глубине её чуть ли не гипнотизирующих глаз
бездна какая-то. Топит. Уставляюсь, и противоестественные желания зарождаются.
К Миле, чтоб её.
Смотреть. Слушать. Чувствовать. Касаться…
Хмурюсь и собственным дурацким мыслям, и её
идиотскому ответу, на который почти нечем парировать. Потому что банальная
суть. А что там за ней внутри, никак расковырять не могу. Хоть и кажется, что
эмоции Милы как на ладони. Да и поступки, в обшем-то, тоже.
Так пусть уже скажет мне это прямыми словами, чтобы
я тут не страдал фигнёй и не затягивал непонятный и никому не нужный разговор.
— Зачем ты напросилась сюда? — требовательно
спрашиваю. — Подцепить кого-нибудь?
— А если да, то что с того? — почти сразу дерзко
отвечает Мила. Походу, окончательно осмелела, пока я паузу держал. — Или ты
ревнуешь?
Неожиданный вопрос. Наглый, мне в глаза. Ещё и с
насмешливыми нотками.
Ещё более неожиданно, что он на какое-то время аж
вышибает дух, воспринимаясь, как пощёчина. Безусловно, это только потому что
Мила охренела слишком, не ожидал, что у неё самомнение настолько зашкаливает.
Совсем папаша избаловал принцессу.
Но я ей это спускать уж точно не собираюсь.
Снисходительно ухмыляюсь и слегка подаюсь вперёд, как вдруг слышу, как к нам
подбегают.
Разворачиваюсь и вижу запыхавшегося Лёшу, который,
судя по виду, чуть ли не все залы обегать успел.
— Фух, вот вы где… — прерывисто говорит он, толком
не отдышавшись. — Там это… Ваш папа, Макс.
Если самоуверенное заявление Милы было для меня
пощёчиной, то слова друга — ударом. Самым настоящим, под дых. А потом ещё
размашистым мне в лицо, чтобы очнуться не успел, становится его взгляд. Лёша
смотрит потерянно и с сочувствием.