Бухало знатно, но недолго. Через некоторое время, по усилившейся
качке и скрипу такелажа стало ясно, что корабль убирает паруса.
Скрип снастей через некоторое время стих, но послышались дикие
крики, стук и лязг железа, зазвучали редкие выстрелы. И наконец
наступила тишина, а в открытый люк просунулось удивленное лицо
Глеба.
Сумбурное изложение перебивала плачущая Наташка, которая в
течение всего плена не проронила ни словечка жалобы, но оказавшись
на свободе, особенно увидев Ольгу, внезапно зашлась в истошном
плаче.
В свою очередь, тезисно набросав сложившийся расклад, Глеб
привел спутников в еще большее изумление. Цейтнот не располагал к
длительному проявлению чувств.
Выбравшись из трюма и мгновенно обсохнув на солнце, они стали
похожи на вурдалаков.
Глеб, хотя и воспитанный условиями армейского общежития, с
трудом выдержал исходящий от спутников аромат. Однако нужно было
спешно продолжать осмотр захваченного корабля и решать, что делать
дальше. Поиски завершились находкой пятерых матросов, лежащих в
корабельном лазарете.
Всего на корабле было обнаружено пятнадцать человек. Семеро
слуг, пятеро больных. матрос, выведенный из строя Глебом, кок, и
офицер.
Тем временем корабль,, покачиваясь, мирно дрейфовал по волнам.
Штиль и превосходная погода дали возможность новоявленному экипажу
перевести дух и попытаться выработать новый план действий.
Собрались на верхней палубе.
Ольга тихо переговаривалась с подругой, которая не отходила от
нее ни на шаг, а капитан внимательно осматривал такелаж, пытаясь
разобраться в хитросплетениях испанской корабельной мысли.
Глеб же, отыскав где то роскошную абордажную саблю и засунув за
пояс пару пистолетов, натянул на лоб широкополую шляпу, изображал
из себя капитана Флинта.
Он ковылял по палубе, опираясь на саблю, и вскрикивал голосом
Хазановского попугая про пиастры и сундук мертвеца. Наконец ему
надоело паясничать, и он вернулся к сидящим в тени надстройки
спутникам.
- Поскольку причину, по которой нас зашвырнуло в прошлое, узнать
пока не дано, - произнес Глеб уже вполне серьезно. - Придется
принять это событие как данность.
- Впрочем, выбора у нас и нет. Хочешь, не хочешь нужно плыть.
Иван Максимович, я понимаю что вы устали, но кроме вас никто не
способен хоть что-то сделать с судном.
Скажите, если выгнать всех пленных и впрячься самим, сможем мы
поднять хоть какой-то парус?