— Вот и мой подъезд, — радостно воскликнула Соня. — Только ты
меня до квартиры доведи, ладно? А то я сегодня совсем трусиха!
— Ладно, — вздохнул я и потянул на себя скрипучую подъездную
дверь, растягивая приколоченную к ней ржавую пружину.
Мы поднялись на второй этаж. Соня приподняла коврик перед
порогом и выудила оттуда ключ, вставила его в скважину и через
плечо улыбнулась:
— Мама сегодня в ночную, а отец ушел за хлебом.
— За хлебом?
— Ага, два года назад. Так и остался жить с продавщицей из
булошной. Увела гадина нашего папку. Но мы не в обиде. Так себе был
папка. Алкаш тихий. Все пропивал, а вот продавщице зачем-то
понадобился. Хотя в ее возрасте любой мужик — подарок. Вам,
мужикам, проще, на вас до старости спрос есть. А если не алкаш, то
и выбор еще у вас хороший, как на рынке, не то что у женщин.
Хватают, что попало, а потом мучаются..
Дверь распахнулась, зазывая внутрь
— Чаю? Или, может, поужинаешь? Голодный наверное. Картошечки
жареной? Я ее на скорую руку знаешь, как готовлю. Пальчики
оближешь! — в зеленых глазах девушки сверкнули бесенята.
— Пора мне, — я сделал шаг назад, не собираясь становиться
очередным Сонькиным воздыхателем, не повесит она мою бренную тушку
на стену своих трофеев.
— Да куда ж ты на ночь глядя собрался? В это время уже и трамваи
на нашей ветке не ходят. А автобусов здесь и в помине не было.
— Такси вызову.
— Вот еще! Знаешь, сколько это будет стоить? Проходи, я тебе в
зале на диване постелю.
— Не могу, Соня, мать волноваться будет, — не сдавался я.
— Тебе сколько лет, Андрей? Ты маму до сих пор слушаешь?
Позвонишь ей из квартиры. Телефон у меня есть. Нам установили,
матери моей по работе часто нужен бывает. Она у меня на железной
дороге работает. Бывает, и ночью ее на работу вызванивают.
Последний аргумент сработал. Вот чертовка! Знает, за что
зацепить… Если обозвать меня дураком или другим непотребством, это
я еще могу стерпеть и списать на недалекость оппонента. Но
сравнивать меня с маменькиным сынком — тема больная. Вырос я в
детдоме и мать свою не знал. Не мог я быть маменькиным сынком, не
было у меня матери. Только сейчас появилась…
— Ладно, — я шагнул в прихожую. — Картошка так картошка… с
корочкой люблю. Зажаристой…
***
Будильник трезвонил так, будто война началась. Вот за что люблю
советские будильники, что никогда не дадут проспать. Из-под
шелковистой простынки рядом со мной вынырнула изящная рука с
веснушками и отточенным движением хлопнула по будильнику. Тот,
признав хозяйскую руку, вмиг заткнулся.