В дверь кабинета постучали, прервав планерку.
— Войдите! — недовольно крикнул Горохов.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась морда
дежурного с кустистыми бакенбардами:
— Разрешите, Никита Егорович?
— Что у вас, срочное что-то? — недовольно бросил Горохов,
раздраженный тем, что его мини-совещание было бесцеремонно
прервано.
Дежурный, поправив фуражку (даже головной убор надел в помещении
для проформы, как же они все-таки боятся генеральную прокуратуру),
несмело шагнул в кабинет:
— Там, эт самое… “Волгу” задержали…
— Какую “Волгу”? — не сразу понял Горохов.
— Белую! Новой модели, что по ориентировкам проходит. Гаишники…
То есть, виноват, инспекторы ГАИ на въезде в город остановили. И
водитель под описание подходит. В костюме, эт самое, солидный
такой. Все как в ориентировке.
— И что же ты молчал?!
— Так я, эт самое, докладываю…
— Водитель кто?! Личность установили? Сюда его! Ко мне.
Быстро!
— Так отпустили водителя… — дежурный пригладил растрепавшиеся от
волнения баки и сделал на всякий случай шаг назад, к распахнутой
двери.
— Как отпустили?! — Горохов хлопнул по столу кулаком.
Дежурный вздрогнул, и фуражка сползла на лоб, он спешно ее
поправил, попутно вытерев рукавом взмокшее лицо:
— Так не имеем право задерживать, это же сам товарищ
Зинченко.
— Какой еще Зинченко? Рапорт на стол! От вас и от гаишников!
Служебную проверку по вам проведу!
— Никита Егорович, — вмешался Степаныч — один из бывалых местных
оперов, что входил в состав группы. — Разрешите пояснить? Зинченко
Сергей Сергеевич — второй секретарь горкома КПСС Новоульяновска.
Фигура в городе значимая. Да и убийца на таком посту никак не может
быть. Не по статусу.
— Так… Ясно… — успокоился Горохов. — Ну, это не вам решать,
может или не может, — следователь крутил в руках карандаш. — Почему
раньше он не попал в поле зрения? Как владелец белой “Волги”…
— Так, это самое, — дежурный чуть осмелел. — Машина не на нем
числится, а на отце его. В Москве зарегистрирована…
Хрусь! — карандаш в руках Горохова сломался, он швырнул обломки
в мусорную корзину и саркастически улыбнулся:
— Дайте угадаю! И отец его в Москве – тоже шишка та еще?
— Не совсем, — сказал Степаныч, – я слышал, что он писатель или
журналист, но уже на пенсии.
— Свободен, — кивнул Горохов дежурному.
Тот, мелькнув роскошными бакенбардами, поспешил испариться.