Мы с Погодиным вышли из кабинета Горохова. Сегодня нам ничего
такого особого не поручили — в слежке не участвовали, в вечерний
рейд с подсадными уточками тоже пропустим, вчера с Сонькой ходили,
поэтому оказались в свободном полете. Отрабатывали по плану
Горохова, круг общения всех владельцев белых Волг. Следователь
предположил, что владельцы могли утаить что-то. Допустим,
родственник или друг брал машину, а владелец это скрыл – или
испугался, или действительно рыльце в пушку. Поэтому Горохов собрал
данные на всех владельцев таких авто и пустил их на так называемую
оперативную доработку. Обходили по второму кругу мы всех владельцев
и каверзные вопросы задавали.
Был в этом смысл. Некий приемчик психологический. Например,
преступник поначалу наврал с три короба и думал, что отбрехался.
Все вокруг него улеглось, считал, что спрыгнул, а тут второй раз
органы заявляются и вопросики те же самые, неудобные задавать
начинают. Если есть в чем каяться, первое, что человек подумает,
что вычислили его все-таки, потому и пришли снова. А дальше два
варианта: либо юлить будет, либо сознается.
Второй предпочтительнее, но и первый выдаст его. При таком
раскладе разницу в поведении уловить можно. А там уже и дожимать. В
мое время еще полиграф применить можно было. Детектор лжи он же.
Вранье отменно приборчик показывал, считывая ритмы сердечные,
давление и даже потоотделение.
Насколько я знал, первые чернильно-пишущие полиграфы в СССР уже
изобретены сейчас, но распространение они не получат еще долго, и
то потом их компьютерные сменят. В семидесятых они считаются
мракобесием и лженаучным методом. Почему? Думаю, все дело в самих
корифеях права и власть предержащих. Никто не хочет оголяться перед
народом, а полиграф мог бы многое о них самих рассказать.
— Ну, рассказывай! — Федя заговорщически посмотрел на меня, как
только мы вышли на улицу, подальше от лишних глаз и ушей.
— Думаю, сегодня оставим владельцев “Волг” в покое и сами
попробуем прощупать Зинченко, без шума и пыли.
— Да я не про это!
— А про что? — недоумевал я.
— Сам знаешь, — надувшись, пробубнил Погодин. — А еще друг
называется… Я же сам хотел ее проводить.
— Прости, друг, но Сонька не для тебя…
— Почему?! — встрепенулся Погодин, раздувая щеки. — Потому что я
рожей не вышел или статью? Как ты?