– Хотела бы я, чтобы рядом со мной
всегда был такой мужчина. – По кошачьи изгибаясь, Ильсана
склоняется надо мной. Тяжелые груди оттягивают вырез платья, и
нежные тонкие пальцы касаются моей щеки. – Такой как ты, сильный,
бесстрашный и несгибаемый.
С трудом справляясь с подступившим к
горлу комом, непроизвольно реагирую на звучащую в ее голосе
тревогу.
– Ты боишься кого-то? Тебе угрожает
опасность?
– Только себя, Юни. Только себя и
своих желаний. – В зеленой глубине глаз вспыхнула жадная искра, и
ее лицо вплотную приблизилось к моему. – Иногда они способны
напугать даже меня.
Как заколдованный смотрю на ее
влажные губы, на призывно приоткрытый рот и все еще не могу
поверить в происходящее. Моя мечта, моя богиня стоит передо мной на
коленях. Здесь в жутком темном подвале, на заплеванном полу, и ее
дыхание обжигает мне кожу. От этой мысли по телу прокатывается
дикая волна возбуждения
Я все еще не могу пошевелиться, а в
голосе Ильсаны появляется нотка удовлетворения.
– Вот так! Не прячь в себе его!
Покажи мне того зверя, что скрывается за оболочкой жалкого
неприкасаемого.
Каждое ее слово словно гвоздь
пробивает защиту моего разума и будит неконтролируемую бешеную
жажду обладания этой женщиной. Горящие глаза подстегивают как
хлыст. – Давай!
Этот немой крик, словно срывает
невидимую сковывающую паутину, и мои ладони, жестко впиваясь в
упругие бедра, одним рывком опрокидывают Ильсану на спину. Золото
волос рассыпается по грязному полу, трещит тонкая дорогая ткань, и,
навалившись всем телом, я втискиваю ее в каменные плиты.
Зеленые глаза отвечают мне бешеной
искрой, а искривленные губы яростно шепчут прямо в лицо.
– Вот так! Дай ему волю! Выпусти его
из клетки!
Я почти ничего не слышу, мои руки
рвут остатки узкого платья, и длинные ноги податливо раздвигаются,
впуская меня. Ладонь жадно сминает торчащий сосок, губы затыкают
шепчущий рот, и я беру ее с такой жесткой и остервенелой яростью, с
какой не трахал даже самых распоследних шлюх. Ни нежности, ни
обожания, только одержимое желание владеть этой женщиной так, чтобы
каждая клеточка ее пронзаемого нутра осознала кому она теперь
принадлежит. Изгибаясь, женское тело отвечает мне встречным
желанием, острые ногти рвут едва зажившие раны на спине, но я не
чувствую боли и не вижу ничего кроме, горящих зеленым огнем,
притягивающих глаз.