– Если бы мой отец увидел сейчас свою
дочь, то убил бы меня своей собственной рукой. Дочь спафария
трахается в затхлом подвале с неприкасаемым! Какой позор! Какое
унижение!
Резко приподнявшись, она отбросила
назад свои длинные волосы, и белые, налитые упругостью груди
качнулись в такт ее движению. В огромных зеленых глазах свернуло
колдовское пламя, и ее взгляд остановился на моем лице. Странное
ощущение охватило меня в этот момент, такое, будто где-то в глубине
моей души она искала ответы на свои собственные, самые сокровенные
вопросы.
Всего лишь миг, и Ильсана уже
вернулась. Резко отстранившись, она вдруг выкрикнула:
– А знаешь, мне все равно! – Ее голос
зазвучал надрывно и по-настоящему искренне. – Мне плевать на
отцовскую гордыню, на жадность и развращенность брата! Мне все это
надоело! Больше всего мне хотелось бы сбежать. Иметь свою
собственную жизнь. Бросить этот опостылевший отцовский дом, эти
приемы, лживые улыбки и реверансы! Но куда… Куда мне бежать?! Я
аристократка, я одна из самых богатых наследниц в империи, но у
меня нет ни гроша личных денег. Я нищая, такая же как ты, Юни!
Отрываю взгляд от ее груди и поднимаю
его навстречу мечущим искры зеленым глазам. В этот момент я бы
очень хотел ее утешить, но ничего путного в голову не приходит, а
Ильсана вдруг сражает меня наповал.
– Я бы, наверное, могла сбежать с
тобой, Юни. Ты сильный, бесстрашный, ты смог бы меня защитить, и ты
мне нравишься, но мы оба нищие, а для побега нужны деньги. Нужны
деньги на жизнь, деньги на то, чтобы спрятаться от погони. Ведь
отец не простит, и нас будут искать по всем уголкам империи.
Внезапно замолчав, она резко
поднялась и расправила на себе разорванную одежду.
– Мне пора. – Длинные ухоженные
ладони пригладили выбившиеся пряди, а в зеленых глазах появилась
затаенная грусть. – Прощай, Юни!
С ужасом смотрю на удаляющиеся босые
ноги, холодея от мысли, что она сейчас уйдет навсегда. Моя
несбыточная мечта, вдруг так реально вспыхнувшая и поманившая,
сейчас исчезнет, а я вновь останусь совсем один в жутком темном
подвале. Это безумное отчаяние вырывается в крике.
– Постой!
Шаг Ильсаны замедляется, словно она
решает, услышать мой зов или нет, но через мгновение взгляд ее
прищуренных глаз упирается мне в лицо – что ты хотел мне
сказать?
В моей голове настоящая мешанина, но
яркой прошивающей молнией стучит в висках лишь один вопрос – как
мне ее удержать?!