– Двенадцать по семь, плюс восемь по
четырнадцать и еще пять по семь… Сколько всего?
Повторяю за ним бессмысленные для
меня цифры, и ответ срывается не успевает глава канцелярии
закончить.
– Двести тридцать один.
Фарон бросает быстрый взгляд на свои
записи и надолго застывает в молчаливой задумчивости. Весь двор
затихает вслед за ним и с интересом ждет, чем все закончится. Мой
конвоир тоже терпеливо топчется позади, для него квестор такой же
царь и бог, как и для всех остальных. Наконец, Фарон поднимает
взгляд.
– Где ты научился счету,
неприкасаемый?
Пожимаю плечами, помня, что на все
вопросы надо давать убедительные, но непроверяемые ответы.
– Как-то жил у нас бродячий дервиш,
он и научил. – Говорю так, потому что нищие и бродяги частенько
забредали в поселок, а среди них встречались разные люди.
Квестор по-прежнему не спускает с
меня недоверчивого взгляда, но что-то в его глазах изменилось, и я
вдруг отчетливо понимаю в чем дело: «Сейчас ему чертовски нужен
такой человек как я, поскольку время сбора урожая и со всех
поместий и ферм спафария поступает зерно, мясо и прочее… Все надо
учесть, пересчитать, излишки продать и кругом нужен счет, счет и
счет… Такой человек ему нужен, но он не хочет связываться с
неприкасаемым. Дилемма!»
Мне даже стало занятно – что же он
выберет, и я с интересом жду решения, почему-то уверенный, что
нежелание иметь дело с отверженным победит.
Внутренний раздрай так ярко
отображается на лице Фарона, что мне даже жалко его становится.
Мучается бедолага выбором, а мне пока совершенно безразлично.
Переход в канцелярию квестора еще неизвестно чем обернется, а к
своей теперешней жизни я привык, и она мне даже начала нравиться. А
что, попрыгал полдня по плацу, а все остальное время – мое. Могу
тратить его на саморазвитие, а могу просто дрыхнуть носом в тюфяк.
Никому дела до меня нет.
Пока я размышлял, Фарон видимо пришел
к какому-то решению, потому что морщины на его лбу разгладились, и
во взгляде вновь появилась пренебрежительная надменность. Губы
главы канцелярии скривились в усмешке, а указательный палец ткнул в
ствол большой акации.
– Если уж ты так поднаторел в счете,
то, может быть, скажешь сколько листьев на этом дереве?
Окинув снизу-вверх густую раскидистую
крону, осознаю, что надо мной сейчас откровенно издеваются, и, не
задумываясь, выкладываю первое появившееся в голове число.