– Ну что
молчишь? – тяжелым голосом спросил тренер. Почему-то Шаров про себя
называл мужчину тренером.
– У меня за
городом дети. – Шаров почувствовал, как нелепо звучат его слова, но
продолжил без паузы: – Отряд детей… я тренировал их… и нас… в
общем, мы оказались без еды и без помощи… так получилось, что мне
нужно позаботиться о них. Вернуть их родителям. И я… не знаю, что
делать. Поэтому пришел сюда. Наверное, зря.
Хотя Шаров
почти не различал лица мужчины, он увидел, как мрачное выражение
его изменилось. Ему показалось, что тренер удивился.
– Ты? О
ком-то заботишься кроме себя?! Это что-то новенькое…
Шаров пожал
плечами.
– Как есть…
я не знал, куда идти и кому обратиться, вот и пришел… Они там
голодные и я боюсь, чтобы кто-нибудь не нашел их и не причинил
вреда. Насколько я понимаю, там совсем рядом линия фронта, и она
быстро… приближается к Москве. Я отвечаю за них. И еще… если хотите
правду, я не знаю, кто вы. Я не помню ничего из того, о чем вы
сказали. Я никогда… – с языка едва не сорвалось утверждение, что он
никогда не делал ставки на результаты спортивных событий, в том
числе и с собственным участием. – …никогда здесь не был. – Он обвел
взглядом раздевалку.
Тренер
уставился на него немигающим взглядом. В комнате повисла
напряженная тишина, которую нарушала лишь далекая
канонада.
– Мда… Что
за дети? – коротко спросил мужчина.
Шаров
вздохнул и переступил с ноги на ногу.
– Отряд
пионеров. Мы проводили «Зарницу» в школе… это военно-патриотическая
игра, когда…
– Все давно
эвакуировались… какая игра?
Шарову
нечего было на это ответить.
– Если бы
не они, я бы сюда не пришел.
– Если бы я
не знал тебя, я бы тебе не поверил. Но… по голосу слышу, что сейчас
тот редкий случай, когда ты говоришь правду. Странную, какую-то
несуразную, но… правду. Понятия не имею, откуда там дети, да и
знать не хочу, но… ты разговариваешь… как-то не так, выглядишь
будто-то бы по-другому. А еще у тебя обувка странная. В этом все
дело?
– Да, –
тихо сказал Шаров.
– Я
надеюсь, ты не шпион?
– Нет. Если
хотите…
– Нет, –
отрезал мужчина. – Я уже ничего не хочу. Ты эту кашу заварил, тебе
и расхлебывать. Кем бы ты ни был в прошлом, сейчас ты какой-то
другой. Я понятия не имею, где ты мотался все эти годы, тебя искали
такие люди, которые найдут иголку в стоге сена. А раз тебя не
нашли, значит, ты был где-то очень далеко.