Лена
кивнула на Витю.
– У него
было про запас.
– А что там
в ящике? – рядом появился Денис, который казался свежее и бодрее
остальных. Он присел на корточки и несмотря на отсутствующую линзу
в очках, стал вчитываться в надписи черным цветом, нанесенные прямо
на доски.
«Spezialbehandlung. Nicht werfen. Nicht
schlagen.Bleib
trocken».
«Особая
осторожность. Не бросать. Не ударять. Держать в сухом
месте»
– Мы этого
не проходили еще… кажется, тут написано, что-то про осторожно,
нельзя бросать. И мелким шрифтом еще, – сказал он,
щурясь.
– Хрусталь,
что ли? – вырвалось у Пети, который, цепляясь в темноте за ветки, в
конце концов выбрался из-за корня сосны.
Увидев
разбросанные по земле консервные банки, он беззлобно чертыхнулся и
тут же бросился их собирать.
– Это вы
молодцы! – выпалил он. – Не знаю, кто из вас догадался, но еда –
это самое главное. – Тринадцать штук, банки по 400 граммов.
Отличная тушенка!
Витя быстро
прикинул: оказалось, Катя сверх тяжеленного ящика, тащила еще и
килограммов пять консервов. Он оглянулся на нее и будь у него еще
одна конфета, тут же бы отдал и ее. Но у него была только одна и
та, – каким-то чудом.
– Зачем вы
его тащили? – снова спросил Денис. – Наверное, очень
тяжелый!
– Не то
слово, – сказал Витя и устало пожал плечами. Он понятия не имел –
зачем и всецело полагался на Катю. Она, видимо, что-то знала и
вообще была «местная», если можно так выразиться. Местная – в
смысле места и, что более важно – времени. Может быть, в ящике
какая-то важная штуковина, которую они передадут Советской Армии и
это поможет нашим как можно скорее победить? Или, например, без
этого устройства немцы не смогут зарядить пушку, передать важное
сообщение – да мало ли что, любая диверсия на фронте в отношении
врага так или иначе нанесет ему ущерб. Он это понимал и разумеется,
как и все советские школьники читал об этом в книгах и смотрел в
кино.
– Так
нужно, – буркнул Витя. Денис, кажется, удовлетворился этим
ответом.
После
«Гулливера» Катя ожила. Она привстала с ящика, потянулась, охнула,
а потом неожиданно сказала:
– А, черт…
велик-то я свой забыла у вас за домом… Придется
возвращаться.
Она вдруг
замерла, прислушалась, немного повернулась в одну сторону, потом в
другую. Витя насторожился, но как он ни старался, ничего кроме
отдаленной канонады и шума ветра расслышать не смог.