И принялся за дело, нет-нет оглядывая
зал в поисках как по волшебству пропавшей дамы. Дамы, которой он
должен был как минимум один облегченный выдох, один счастливый
момент и один прожитый день.
Дальше пошло полегче: общаясь то с
одним, то с другим, поддерживаемый компанией Крейга, который одним
видом разгонял недовольных, и Рейберта, которого, как выяснилось,
тут многие знали, Эмрис немного пообвыкся. Видя его пробуждавшуюся
уверенность, к нему, нет-нет, стали подходить некоторые
представители знати. То барон какой, то просто сэр. С последними
было относительно просто — они говорили с Эмрисом на одном
языке.
Одни расспрашивали о том, как ему это
удалось, и тут Эмрис предпочитал не распространяться (похоже,
Рейберт сказал правду, и о его методе осведомлены были далеко не
все). Другие — например, барон Риньи, — сам имел опыт военных
вылазок с небольшим отрядом, так что у них получилась с Эмрисом
вполне живая беседа. Третьи лезли с советами по устройству замка,
четвертые — с какими-то непонятными намеками на услуги в обмен на
покровительство и дружбу (Эмрис снова сдерживал позыв плюнуть этим
людям в ноги, выказав свое отношение к подобной «дружбе»). Пятые
туманно замечали, что «ну, посмотрим-посмотрим» и «как знать, как
знать» (Эмрис изумленно выпучивал глаза). Шестые заводили песню про
странные времена, которые явно требуют странных решений, раз уж
теперь империи приходится пользоваться услугами наемников (Эмрис
сдерживался, чтобы не ляпнуть что-нибудь, но уже отчаянно хотел,
чтобы ему помог хоть кто-нибудь, кто понимает, что происходит).
Седьмые демонстративно воротили нос и предпочитали не разговаривать
с ним (и Эмрис думал, что вот они ведут себя так, будто от него до
сих пор разит). Восьмыми оказались родственники — дядька, граф
Далан, и его сыновья, часть из которых сделали вид, что видят
Эмриса впервые, а часть окинула его брезгливым взглядом и
демонстративно поцокала. Девятые и вовсе начинали говорить в лоб,
что он выскочка, и любой знатный, благородный муж без труда бы
справился с тем, что провернул новоявленный лорд Редвуд.
При том это «лорд Редвуд» говорили с
такой интонацией, что голос камергера резко начинал казаться
музыкой.
— То есть вы хотите сказать, —
кое-как сдерживаясь, уточнил Эмрис, — что мне удалось вытащить
Норга никем незамеченным только потому, что все благородные семьи в
раз расступились и не стали мне мешать? Что никакого иного
претендента и не было? Ни одного? И каждый из прочих бы мог сделать
то же самое?