Турок нахмурился, припоминая нужные слова, но Владислав
подсказал ему сам:
— Розетку гитары и струны над ней, — удивительно спокойным
голосом произнёс подполковник Ковалевский.
— Да-а… — уже тише протянул турок и снова шумно сглотнул. — Я
больше правда ничего не знаю. Кля… Честное слово…
— В твоё честное слово я верю также, как в обещания перекупов на
вторичном авторынке, — фыркнув со злым пренебрежением, ответил
Владислав.
Он с показательным отвращением оттолкнул от себя Юсуфа и тот, не
ожидав столь сильного толчка, опрокинулся на спину, но не сделал
попытки подняться. Сдавленно постанывая, издавая влажные
хрипловатые вздохи загнанного коня, чуть поджал ноги и внезапно
затих. Присев возле него на корточки, Владислав прижал два пальца к
горлу Юсуфа и недовольно вздохнул.
Скрипнув отворилась дверь в кабинет, и Ковалевский поднял взгляд
на вошедшего. Это был невысокий коренастый мужчина, с седыми
волосами, завязанными в куцый немного разлохмаченный хвост и
неряшливыми седыми бакенбардами. У него было лицо, с крепким
подбородком и немного обвисшими щеками. Под густыми седыми
бровями поблёскивали необыкновенно живые желтовато-карие глаза.
Из-за любви к цветастым рубашкам и перстням на пальцах, обладателя
седых бакенбард частенько принимали то за сутенёра, то за держателя
подпольного казино.
За спиной у мужчины выглядывал щуплый высокий блондинистый
юноша, с модной стрижкой полубокс. Одетый в идеально выглаженный
костюм и очки в тонкой оправе, с сумкой через плечо и планшетом в
руках, он больше походил офисного клерка или стажёра в банке. Тем
не менее седовласый Гурьян Кривоходов и Азар
Батурин являлись сослуживцами Владислава Ковалевского и
прямыми подчинёнными. Несмотря на нелепый и забавный контраст между
этими двумя, оба были уважаемыми и известными специалистами в
области борьбы с незаконным распространениям наркотиков. Оба во
многом разделяли взгляды и методы борьбы с наркоторговцами, которые
практиковал Ковалевский. Разве что только Азар иногда слегка
кривился, находя некоторые способы ведения допросов начальника
излишне жестокими. Седовласый Гурьян напротив считал, что Владислав
порой слишком мягок. Для двадцати шестилетнего подполковника эти
двое были что-то сродни наплечному ангелу и чёрту: один призывал
безжалостно уничтожать всех, кто замешан в распространении
наркотической дряни, другой убеждал действовать по закону там, где
это возможно.