Прямо передо мной, заложив руки за спину, стоял седой китаец и
сочувственно смотрел на меня. Из-за него не было видно, что
впереди.
Я попытался стоять самостоятельно, без поддержки – что я, не
мужик что ли? Но раскисшая земля поплыла под ногами, и парням
пришлось снова подхватить меня.
– Где я? – прошептал я.
Хотел нормально спросить, но получился только хриплый шёпот.
Китаец, отошёл в сторону, и я увидел четыре гроба – два больших,
один поменьше, и четвёртый совсем короткий. Они стояли на
табуретках рядом с вырытыми могилами.
Рядом с гробами я увидел двух баб – одна потолще и постарше, а
другая – фигуристая девушка. А ещё невысокого мужичка – он что-то
мял в руках. Как будто кепку или шапку.
Все они горестно вздыхали, глядя то на гробы, то на меня.
Едва я поднялся, как девушка запричитала:
– Горе-то какое! Что же теперь будет?
И тут позади меня кто-то произнёс:
– Барин, надо бы проститься с родными. Что ж они мокнут-то…
Я обернулся и увидел коренастого бородатого мужика и ещё одного
– в сером балахоне. Они оба выжидательно смотрели на меня.
Мужичок с кепкой в руках вдруг швырнул кепку на землю и в
сердцах воскликнул:
– Чтоб им всем там повылазило! Этим ублюдкам…
И тут же та женщина, что постарше, со страхом прервала его:
– Тише, Кузьма! Тише! Не ровен час услышат!
Поддерживаемый парнями, я шагнул к гробам.
В одном из больших гробов лежал мужчина с бакенбардами. Он был в
мундире и при орденах. Во втором – миловидная женщина. Ещё в двух –
мальчишка лет десяти и девочка с кудряшками. Ей было от силы лет
пять.
Из-за моей спины к гробам выступил мужик в сером балахоне.
Подошёл к изголовьям и затянул:
– Великий Род! Прими своих детей Дмитрия и Марию, и чад
Александра и Светлану! Освети им путь сквозь тёмные миры до самого
Источника. И пусть они там найдут свой покой!
Потом мужик посмотрел на меня, явно ожидая от меня каких-то
действий.
Я с удивлением уставился на него.
– Владимир Дмитриевич, попрощайтесь с папенькой и маменькой и с
братцем и сестрёнкой, – подсказал он.
Парни подтолкнули меня вперёд.
Ничего не понимая, я по инерции шагнул к гробам. Я не знал, что
нужно делать. Это были чужие люди, чужие похороны, чужой мир.
Но все стояли и смотрели на меня, ждали.
Подчиняясь внезапному порыву, я прикоснулся к руке того, кого
назвали моим отцом.