Различные комитеты сейма тщательно изучали деятельность постоянного совета в период после созыва предыдущего сейма. Огинский являлся членом комитета, проверявшего положение дел в королевском казначействе (то есть в казначействе Польши, но не Литвы). В конце заседания сейма он выступил с речью перед другими депутатами, сенаторами, королем и присутствовавшей публикой, в которой подверг резкой критике злоупотребления прусских таможенников на границе в низовьях Вислы. Выступление было хорошо воспринято.
Подобная деятельность отвечала склонностям Огинского, и он с радостью воспринял свое избрание членом комиссии по управлению казначейством Литвы на период до следующего, 1788 года, сейма. Молодой человек был перегружен работой, однако это ему нравилось. Создается впечатление, что депутаты, поощряя его трудолюбие, просто перекладывали часть своей работы на плечи более проницательного и знающего коллеги. Более того, он воспользовался своими знаниями и интересом к картографии и составил карту с обозначением всей протяженности литовско-прусской границы, указав на ней все таможенные посты. В устье реки Святой (Швянтойи) находился старый порт, который был обустроен шведами сто лет назад. Огинский сделал обмеры, нанес его на карту и составил смету расходов, необходимых для возрождения порта. Не исключено, что он уже размышлял над стратегией развития польской торговли и стремился найти альтернативу использованию низовий Вислы, где господствовала прусская таможня.
Однако примерно в то же время случилось нечто, что обнаружило, так сказать, оборотную сторону монеты и, как потом мы убедимся, в самом деле имевшее отношение к деньгам. Русский посол счел необходимым отчеканить дополнительно большое количество литовских монет, причем посол привык добиваться своего. Во всяком случае, он не привык к возражениям каких-то там юнцов. Однако Огинский заявил, что законом предусматривалось точное соотношение медных и серебряных монет и что предлагаемая послом затея была не только противозаконной, но и привела бы к обесцениванию литовских денег. Попытки принять решение в пользу посла большинством голосов провалились, поскольку Огинский воспользовался в сейме своим правом вето. Давление со стороны короля и князя-примаса через Андрея Огинского также не дало результатов. Деньги сохранили свою цену. Конечно, молодому человеку, желавшему преуспеть, не следовало бы так поступать, хотя горел ли Михал Клеофас желанием «преуспеть» в обычном смысле этого слова – вопрос остается открытым.