Я держалась и отмахивалась от воспоминаний о ней, потому что
сразу начинала реветь, реветь навзрыд так, что мне не хватало
дыхания. И потом думала о том, что нет смысла жить и что-то,
вообще, делать. У меня было чувство, что я ее бросила, предала.
Когда родились дети, ощущение стало только сильнее. Но мир вокруг
стал логичнее, как и мое пребывание здесь.
Я умылась снегом, вытерла лицо изнанкой туники, в которой ходила
дома, постояла еще немного, посмотрела на дома, в которых снова
затопились печи и пошла в дом, поить чаем экспедиционную группу.
Ночные заморозки поддерживали волшебство, и оно в виде снежного
куржака над дверью блестело сейчас и радовало глаз. Стало стыдно, и
я вернулась к снеговику и поправила веточку, играющую роль
руки.
Вязание больше не было тайной, и на всех наших землях были люди,
которые быстро начали повторять за нами. Кто-то «поделился» тайной
правильного прядения. Хоть и мало было такой тонкой, аккуратной
нити, но мастерицы появились. Меня это даже радовало – люди
стремятся к переменам, жаждут их не меньше меня. И гордиться мне
особо нечем, сама я так же – ничего не придумала. Вязание придумали
до меня.
У нас пряли и вязали женщины с маленькими детьми. У них были
заказы, они одевали свою семью, но сложные вещи до сих пор были
загадкой для всех. У меня было десять женщин, которые следили за
общественным стадом овец, занимались заготовкой корма и только они
пряли и вязали сложные вещи. Это были свитеры с косами,
разнообразными косыми воротами, туники, гамаши для взрослых и
детей. У них постоянно была работа. А у меня то и дело возникали
идеи или вспоминала детали из прошлого.
Мы начали делать шерстяные ковры. Пока это было тайной для всех,
и работа еще не была готова, чтобы хвастать. Я не знала технологию,
но решили попробовать по-своему – нашивать небольшие клочки,
продернув сквозь ткань, высунув обратно на лицевую сторону.
Петельку, получившуюся на изнаночной стороне, просто пришивали к
ткани. А потом планировали ровно состричь все торчащие клочки.
Работа кропотливая, и цветов всего несколько: природные черный,
белый и серый разного градиента, но девушкам было интересно.
Работают, болтают, детки в люльках рядом – чего еще надо?
Юта часто приезжала к нам, а вернее – с первым же обозом она
торопилась к нам. Дети ждали ее и любили, хоть и была она уже
взрослой девушкой. Такой, как она сейчас, я оставила свою дочь там,
давно… В том месте, куда мне нет дороги. Юта в Укламе была старшей
по общественным работам с шерстью – она, как я и думала о ней,
оказалась умненькой, и сама сейчас придумывает новинки. Но основная
ее работа – преподавание. Она переписывала мои книги и занималась
со взрослыми основами – азбука, счет. Детально учила новому
девушек, которые должны преподавать детям. Я видела, что это ей не
особо нравится, но она отличалась завидной обязательностью – если
обещала, выполнит.