— Откуда ты все это знаешь?
— Я — капитан Гвардии Дома Галленов.
— А, ясно. Почему он так устает с кольцом? В прошлый раз, когда
мы с ним занимались, он не выглядел таким убитыми.
Череп ухахатывается:
— А оно так работает, девка. Оно не убирает усталость, а сильно
её уменьшает.
Торн будто чувствует, что моя жизнь в опасности, дает команду
остановиться. Я хочу упасть и сдохнуть, но он запрещает,
придерживая меня за локоть:
— Тридцать секунд, Римус. Стойте на ногах и продолжим. Если
сядете-умрёте. Не дышите так. Чем больше воздуха получает сердце,
тем тяжелее ему работать. Медленно и глубоко...
— В... воды, — хрипит глотка.
Торн дает мне кружку. Выпиваю все, что есть. А есть там немного.
Пара столовых ложек... Почти с ненавистью смотрю на Торна. Он
качает головой:
— Больше нельзя.
Как нельзя? Почему нельзя?!
Торн берет меня за руку, смотрит на кольцо. Не знаю, что он там
видит, но он хмурится, повышает голос:
— Вперед, Римус!
И началось... Точнее, не закончилось...
— Нет, не так! Берегите колени! Нельзя напрягать суставы! Стойте
ровно!
Это как в аду. Уверен, что через час там ты будешь уверен, что
прошли сутки. Так и сейчас. Время остановилось. Я не помню, когда
отдыхал, не помню, что делал. Помню только, что Торн постоянно мне
страховал, поддерживал, но никогда не позволял отдохнуть больше,
чем на тридцать секунд. Мизинец горел от жара кольца, но это
ерунда... ерунда...
Разве человек способен на такое?..
Разве толстяк на такое способен?..
Мне кажется, что Торн понимает в том, что со мной происходит,
намного больше, чем я сам. Он учитывает всё и играет с моим телом,
как с пластилином. Одна малейшая ошибка, и я не выдержу... Я уже
знаю, что не могу сказать «Всё, хватит!». Потому уверен, если хоть
чуток засомневаюсь в указаниях Торна, то сдохну...
Я помню, как спала Иона. Потом проснулась и доела остатки рыбы с
человеческими глазами.
Она наблюдала за мной, но потом ей это наскучило...
Помню, как Костя рассказывал ей истории... Что-то про эльфов и
тролля.
Она смеялась...
Помню уставшие глаза Торна — он уже долго не спал, и его
изнеможение больше моральное. Ведь он знает, что если упустит хоть
что-то в моих беспощадных тренировках, то я умру.
Я помню, как смеялся Костя.
Я помню странный хруст в руке, но Торн запретил обращать на это
внимание.