— Хорошо, я помогу тебе, но вам нужно немного подождать, пока я
закончу. К остальным претензий нет, — громче объявил он, обведя
собравшихся глазами, а после остановился на мне и чёрство прошипел:
— А ты ждёшь здесь меня.
С этими словами парочка старост удалилась в закат, и парни один
за другим повставали с мест, и один из них, тот самый, что помог
мне очистить одежду в самый первый день, скромно улыбнулся и
прошептал:
— Удачи!
Я улыбнулась в ответ, а затем раскрыла книгу на первых страницах
и ядовито подумала: «Я и так собиралась читать здесь весь вечер,
гений, так что никого ждать точно не буду». А Антоха,
выкарабкавшись с кресла, бросил мне:
— Здесь слишком скучно… пойду проветрюсь! — оставив меня в
гордом одиночестве, которого я, впрочем, нисколько не
тяготилась.
Роман действительно оказался сопливым, благо что глав было
много, поэтому чтиво можно было растянуть недели на две или даже
чуть больше неторопливого чтения. Тишина успокаивала, и я наконец
почти успокоилась, периодически бросая взгляд на мутную воду за
окном, чтобы дать глазам немного отдохнуть от напряжения. И как раз
в одну из таких передышек я заметила вернувшегося в гостиную Тома,
который стоял, прислонившись плечом к мраморной стене и следил
именно за мной.
Заметив мой взгляд, он хищно улыбнулся и медленно зашагал в мою
сторону, а я устало потёрла глаза и вернулась к книге. И всё же,
когда за моей спиной как раз рядом с окном, нависла чёрная тень, я
не отрываясь от текста вздохнула:
— Ты ненавидишь женщин… и вместе с этим коллекционируешь людей,
точнее, таланты и связи. Вот скажи мне, тяжело было себя
пересиливать?
Я могла кожей почувствовать ехидную, пропитанную ядом усмешку, и
вдруг человек за моей спиной наклонился, и у меня мурашки пошли от
того зловещего холода, исходившего от его чёрствой души.
— А с чего ты взяла, что я ненавижу женщин?.. — вкрадчиво
прошептал Том, и я, сглотнув, так же холодно ответила:
— А с того, что если бы это было не так, то в твоей коллекции
точно была бы она…
— А что в ней есть, кроме смазливой внешности, которая
улетучится, едва подует неприятностями?
— Тебе виднее, — безразлично отозвалась я, приподняв книгу, но
меня вдруг крайне чувствительно схватили за правое плечо, что я
даже поморщилась от боли, а над ухом раздался горячий шёпот: