— Тигран Сафронович, у Шевченко боли в животе, эпигастрий,
никуда не отдаёт, по дренажам спокойно, промедол не помогает, что
делать?
Александра Григорьевича в операционной нет, а загорелое лицо
Тиграна тут же вытягивается, как в прошлый раз, когда он стоял в
операционной, а ему сказали, что у Шевченко полный живот крови.
Неужели опять?..
— Делай срочно УЗИ, я договорюсь, и узнай, брали ли кровь с
утра. — Злорадство усиливается стократно. — Если нет, то возьми
«экспресс».
— Если вы не забирали направление, то всё сделано, — ровно
отвечаю я.
— Я ничего не забирал, — раздражённо отвечает Тигран, смотря,
как Деревенского погружают в наркоз и готовят к операции. — Сделай
УЗИ, а там посмотрим. И скажи мне.
Киваю, бегу обратно. По пути встречаю Александра Григорьевича.
Говорю то же самое. Седые брови сходятся на переносице, мне же
становится совсем не хорошо.
— Боли в эпигастрии могут быть причиной нижнего инфаркта
миокарда! — выдаёт он спустя несколько минут раздумий, а у меня всё
холодеет в душе. ГПДР, кровотечение, а теперь ещё и инфаркт! —
Нужно срочно взять ЭКГ! Татьяна, договаривайтесь с реанимацией!
УЗИ пока отменяется, Александр Григорьевич стоит рангом выше
Тиграна, а потому его задания я буду выполнять в первую очередь.
Дозваниваюсь до реанимации, пытаюсь объяснить, но кто будет слушать
ординатора? Второй раз звонит уже Мария Степановна, и от её
строгого тона дело сдвигается с мёртвой точки. Едем в реанимацию
исключать инфаркт. Началось…
Шевченко, грузный полный мужчина, поступивший в стационар с
весом в сто шестнадцать килограмм, стонет и корчится от боли.
Грузовой лифт останавливается почти на каждом этаже, тратя
драгоценное время. Липкий пот стекает по спине. Две операции за три
недели, постельный режим, голод… переживёт ли он инфаркт?
Катим тяжёлую каталку до реанимации вместе с Димой. Он всегда
готов помочь, а двум хрупким девушкам будет трудно докатить такого
объёмного мужчину. На нас все смотрят, впрочем, как всегда…
Шевченко загибается от боли.
В реанимации после двух ЭКГ диагноз инфаркт категорично снимают.
В это время подходит Александр Григорьевич. Реаниматологи
настаивают, что это острый живот и надо брать опять экстренно на
стол, Александр Григорьевич настаивает, что со стороны живота всё
спокойно. Наконец делаем УЗИ… всё чисто, кроме газа в кишках,
ничего нет. Тем временем фентанил, вколотый реаниматологами, не
помогает. Я молча смотрю на Марию Степановну, и та, скривившись,
качает головой.