– Я пошутил. Тебя, раненного в живот, самого спасли в том бою. Я еще рану твою прижигал, чтобы кровь остановить. Забыл? Эй, Махмуд! Мирзалав! – Зар замахал обеими руками. – Идите сюда, расскажите гордым хунзахцам, как мы сражались с хевсурами на Арагви и кто кого там спасал?
– Отстань, болтун! Надоели нам твои споры! – отмахнулись они.
– Ну, не хотите не надо, – не огорчился язычник. – Ты, Ахмадилав, сегодня врешь больше, чем вчера…
– Это почему так, чертов сын?!
Снующие на площади хунзахцы знали, что эти двое, язычник и мусульманин, неразлучные друзья, которых хлебом не корми, дай только поспорить о религии и воинских заслугах перед Престолом. Не угомонятся, пока совершенно не отупеют.
Бой же, о котором они говорили, действительно произошел на реке Арагви, когда Дугри-Нуцал послал полсотни хунзахцев для защиты грузинского князя Табидзе, попавшего в плен к разбойничавшим там хевсурам. И действительно, хунзахцы могли тогда не выбраться из окружения, если бы через реку Арагви в это время не переходил дидойский караван, сопровождаемый сотней воинов Гачи Невонского, потомка великих воителей из династии Невоби10. Завидя их, хевсуры панически завопили: «Дидойцы11 идут! Дидойцы идут! Спасайтесь!»
А еще хунзахцам в том походе повезло потому, что встретился караван мусульманских дидойцев. Окажись там отряд китуринских дидойцев, исповедовавших все еще своих, очень воинственных богов, то, скорее всего, они принялись бы рубить и тех и других, чтобы всю добычу забрать себе. Предки же Гачи Невонского, как и сами хунзахцы, уже тысячу лет исповедовали Ислам, ровно столько, сколько самые ранние дагестанские мусульмане – лакцы, лезгины, даргинцы.
После того как отбили князя Табидзе, Гачи удовлетворился одним хурджуном серебра, а Дугри-Нуцалу, чьи воины приняли на себя неравный бой, грузинский князь обещал свою малолетнюю дочь, столь же красивую, как и ее мать гречанка Элина. О красоте княгини Элины в те годы в горах Центрального Кавказа слагали песни. И когда ее дочь по имени Дариджа подросла, она стала второй женой старшего сына Дугри-Нуцала. Дугри-Нуцал умер через несколько лет, а его правящему сыну Мухаммад-Нуцалу ни одна из двух жен, даргинская и грузинская принцессы, еще не родила сына-наследника.
* * *
Споры о Боге и разных религиях были обычным делом в горах Дагестана. Для узденей, несущих воинскую повинность перед Нуцалом, было важно не то, кто во что верит, но то, кто как говорит и удивляет рассказами о неслыханных чудесах загадочного неба и мрачного чрева земли.