Ты мой восторг, моё мученье…
Да, решившись написать первую главу, дал себе волю писать и дальше. До завершения было далеко.
«В череде очерков пройдет перед Вами, уважаемый читатель – моя жизнь. С юности. Имена могут оказаться случайными. Ничего обидного я, уверен, не написал. Всем моим персонажам с легкой душой желаю благоденствия и счастья!»
VOUS MON RAVISSEMENT, MON TOURMENT!
Каких-нибудь несколько лет назад казалось, что вспомню без труда что угодно из своей жизни. Но нынче почему-то прошедшее начинает затуманиваться. И если раньше с легкостью соотносились различные события ушедшего, сейчас они путаются.
Начну с ранних лет, когда у девочек были интересны глаза и прически.
Забавно: в юности обращаешь внимание именно на глаза, выражение лиц, а чем старше становишься, тем более опускается взгляд, и наступает время, когда больше интересуют ножки. А что в тех ножках, когда глаза интересней стократ?
В конце 50-х мы жили большим семейством на проспекте Обуховской обороны в доме 75 в квартире 13 на 5 этаже. Тогда как-то бегалось просто и легко, а время ребята проводили на улице. Там бывала большущая угольная куча (уголь для котельной). И появлялось развлечение: забраться на самую верхотуру. А оттуда спускались, усевшись на пятую точку. Вряд ли у родителей такие забавы вызывали радость, но не запомнилось, как ругали.
В начальном школьном возрасте меня показывали музыканту, он нашел абсолютный слух. Советовал развивать. Об этих словах я узнал только спустя десяток лет, рассказала мама. А в то время меня спросили – что покупать: пианино или аккордеон?
Стараясь судить здраво, я сознавал, во-первых, что нас в трехкомнатной квартире 11 человек, что пианино, пожалуй, будет лишним. А аккордеон на пике популярности и, к тому же, дешевле.
Вначале педагог приходил к нам домой, но вскоре я был определен в клуб при Пролетарском заводе. Клуб в четырех трамвайных остановках. Меня часто сопровождал дедушка, поскольку аккордеон тяжел.
В клубе занятия шли веселее. Нас было человек 15—20, играющих на баянах и аккордеонах. Уже после первых месяцев учебы составлялись когда квартетом, а когда и сводным оркестром.
Игра в оркестре – дело увлекательное. Мы чувствовали себя профессионалами. А учитель Равиль Алексеевич, выступая в качестве дирижера, заставлял следить за темпами. Но оркестр все-таки частенько «загонял» венгерский танец №5 Брамса. Перед выступлением договаривались, что в случае, когда темп исполнения безнадежно ускоряется, дирижер делает знак остановиться.