Не всегда дирижировал учитель, иной раз дирижерская палочка оказывалась в руках одного из старших учеников.
Были в клубе и танцоры. Мне помнится один эпизод. Володя Гроссман в венгерке и красивых сапожках подошел ко мне, лихо щелкнул сапогами и что-то про венгерские танцы сказал. Не помню, что именно, но никак забыть не могу выражения тепла и дружества, которыми лучился этот чудесный юноша!
Прошло несколько лет, и занятиям на аккордеоне я по заведенной привычке отдавал в день не более четверти часа. Так многие мои товарищи делали. А когда проучился уже лет семь, и предстояло сдавать экзамены по окончании восьмилетки, объявил родителям, что возня с аккордеоном заканчивается. Меня поддержал папа, но было решено бросать не сразу, а после музыкального экзамена.
Нужно было подготовить «Романс» Петра Ильича Чайковского. Папа просил не подкачать, и я взялся за разучивание.
До того момента процесс состоял в проигрывании с листа, потом еще пару раз – и запоминалось. Но романс Чайковского вызывал какие-то смутные ассоциации. После очередного отыгрыша хотелось сыграть в другой раз, меняя нюансировку. И я оставался недоволен результатом.
Так до самого экзамена промаялся. Получил «5».
Праздник, конечно. И мы с моим дружком по аккордеонической части пошли в туалет покурить. Тогда курение табака было для нас делом запретным. Но мы чувствовали такие мощные крылья, что решили процесс курения усугубить обращением с матерными выражениями. Минуты две, наверное, мы входили во вкус, а потом заметили, что на нас с пристальностью огромными от изумления глазами смотрит неведомо как оказавшийся рядом Равиль Алексеевич.
Немая сцена!
Естественно, учитель пригласил нас в комнату для репетиций и объявил, что ни в коем случае не станет держать случившееся в секрете от родителей, которых и попросил вызвать.
Курение, сквернословие – и все это у сына! Отец ходил из угла в угол, в бешенстве размахивая руками, за окном редкими звонками ему вторили трамваи, мама пробовала успокоить, но вдруг поняла, что перед ней сын, допустивший практически преступление. «За что? Скажи за что ты нас? Почему ты такой?» – спрашивала меня, падая на диван.
Я каждую минуту стремился проводить на улице. А родители работали много, и дома оказывались нечасто. Папа, к тому же, учился на вечернем отделении Военмеха. В общем, дитя было без должного надзора. Однако детей в нашей семье любят.