– А знаешь, что? Давай я дам тебе денег и скажу, в какой магазин съездить. Купишь ей миленький сарафанчик.
– Мама, что с тобой?
– А что со мной? – на этот раз Алла не смогла совладать с голосом. Тон был почти враждебен.
– Мне кажется, что это не я стукнулся головой, а ты. Голландия, тюльпаны, сарафанчик! Что ты задумала?
– Ровным счетом ничего. Просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Если тебе будет хорошо с Дашей, пусть будет Даша.
Артем встал и возбужденно прошелся по кухне.
– Мама! Ты хоть понимаешь, что говоришь оскорбительные для меня вещи?
– Хорошо, – устало сказала Алла, – считай, что я неправа. Прошу прощения. Просто у меня неприятности, поэтому я так нервничаю.
– Какие неприятности? – подозрительно спросил Артем.
– Неприятности на работе. К тебе они не имеют никакого отношения.
– Значит, дело только в тебе? – не унимался сын.
– Да, да, только во мне!
Артем прижался к ней.
– Я могу тебе помочь?
Алла погладила по волосам.
– Можешь, если будешь счастливым. Больше всего на свете, я хочу, чтобы ты был счастлив.
Они стояли, обнявшись, и молчали.
– Как твоя голова, не болит? – наконец спросила Алла.
– Ни капельки.
– Ну и славно! – она отстранилась. – Но перед отъездом все-таки надо сходить к врачу.
– Хорошо, схожу, если хочешь. А когда мы поедем?
– Через пару дней, как только сделают визу.
– Мамуля, ты у меня такая классная!
– Спасибо, сынуля! Ну ладно, я побежала руководить.
Только в машине Алла позволила себе расслабиться. Она вжалась лбом в рулевое колесо и завыла от безысходной тоски и одиночества. Кто, кто поможет ей защитить Артема?
***
В офисе Аллу встретили сочувственными взглядами.
Коллеги жаждали подробностей, однако она поспешила отделаться от навязчивого внимания и закрылась в кабинете.
Она вспомнила, что у нее есть доказательства. Она же записала беседу с чертовым адвокатом. Из-за всех неприятностей забыла, но теперь-то вспомнила.
Алла достала диктофон и нажала кнопку воспроизведения.
Тишина. Если прислушаться, то как будто где-то далеко-далеко шумит море. А как же разговор? Цифры на дисплее меняются, запись прокручивается, но ничего не слышно.
Что за чертовщина?
Может быть, это не та запись? Да нет, все правильно: двадцать второе апреля, одиннадцать сорок. Странно, очень странно.
Алла задумалась. Получается, что доказательств разговора с шантажистом у нее нет.