Своими опасениями
я ни разу ни с кем не делилась. Тем более с отцом – главой Департамента отношений
с иными видами. Мои догадки, что я тварь, вполне могли оказаться правдой, а
оборотни в нашем королевстве находились совсем не в привилегированном положении.
В случае обнаружения бесконтрольной особи лучшее, что ее ожидало – переселение
в резервацию.
Не хочу думать о
том, как сложилась бы жизнь зверя, провинившегося или обагрившего руки
человеческой кровью. Это страшно. Людской закон суров. Как бы ты ни был богат,
какому бы сословию ни принадлежал, возмездие неотвратимо.
Как поняла, что
я оборотень? Смутные подозрения зародились где–то год назад, а после только
укрепились. За пару ночей до того, как полная луна собиралась выползти на небо,
все внутри меня оживало. Нет, я и в обычное время считалась слишком резвым подростком.
Любопытным, непоседливым, озорным. Но с приближением часа волка кровь по моим
венам начинала бежать куда быстрее. Слух превращался в настолько тонкий, что я слышала
шуршание мыши в подвале. Зрение делалось абсолютным. Я различала тонкие узоры
на обоях или могла сосчитать веснушки на лице спящей кухарки. В шаге от противоположной
стены кабинета легко читала текст документа, лежащего на отцовском столе. Зря папа
всякий раз, стоило мне приблизиться, переворачивал бумаги пустыми страницами
вверх. Я уже знала, какие секретные распоряжения он пытается от меня скрыть. Последнее
преимущество служило немалой причиной того, почему я не афишировала свои
способности.
От провала меня спасало
только одно – я почти не менялась внешне. Отличия от меня обыденной были
настолько незначительны, что легко списывались на свойственную юным девам страсть
к прихорашиванию.
– Ты опять
поменяла цвет волос? – папа привычно спрятал донос в папку. Потер уставшие
глаза и, откинувшись на спинку рабочего кресла, похлопал по подлокотнику. Традиционный
жест приглашения к более тесному общению.
Я не замедлила
задержаться, мы не виделись почти неделю. Усевшись, обняла родного человека за
шею. Как же сильно я любила отца! Но даже любовь не могла заставить меня признаться.
Осознание того, что дочь всесильного лорда Сэкхарта оборотень, просто убьет его.
– Это лунная
пыль из лавки Бибурта,
– я запустила пятерню в собственные волосы и продемонстрировала отцу, как
сильно они отливают серебром даже при свете лампы. Крошечные искорки, сорвавшись
с локонов, осыпались легкой мерцающей пудрой на лацкан его жилета.