Ноль - страница 10

За окном качаются кроны пожелтевших берез, порывы ветра, сотрясая деревянные рамы, ломятся в комнату. Ставший привычным дождь сменило осеннее солнце — яркие лучи назойливо светят в глаза. Сладко потягиваюсь и, задержав дыхание, прислушиваюсь — на кухне тихо шелестит радио и льется вода. Бабушка дома.Ногой выдвигаю из-под кровати весы, сбрасываю футболку, встаю на их стеклянную поверхность и с тревогой слежу за циферками на экране. Ровно столько же, сколько и вчера...Мое увлечение дисциплинирует — я повторяю ритуал несколько раз в день, и от заветных цифр зависит, буду я радоваться или же проклинать себя.В телефоне установлены сразу три программы для подсчета потребленных калорий, я обожаю ту, что дает долгосрочный прогноз. Я стараюсь не есть, до последнего заглушаю голод литрами выпитой воды или кофе, тщательно взвешиваю яблоки, хлебцы, капусту, обезжиренный йогурт и вношу данные в счетчик. Моя норма — 1500 ккал в сутки, но вот уже месяц я укладываюсь в 600 и даже в 300. Болит голова, часто хочется прилечь, настроение ни к черту. Но я чувствую, что все делаю правильно. Наташа стройная. Соня тоже была стройной.Но вчерашний обморок нехило меня испугал.Снова откидываюсь на подушку и задыхаюсь от яркой картинки, выпавшей из прошедшего дня... Урод держит меня за руку. Урод смотрит мне в глаза.Я упала без чувств в его объятия и лежала у него на плече...Интересно, а что он думает по этому поводу?***К завтраку появляюсь заторможенной и захмелевшей, бабушкины слова доходят с задержкой в пару секунд.— Оля говорит, что вы с Сашенькой совсем перестали общаться? — тревожится она. — Почему?— Ему неинтересно... — пожимаю плечами, косясь на завтрак — рассыпчатую гречку и кусочек подтаявшего масла сверху.Но меня не воротит, желудок не превращается в камень, тошноты нет — я думаю совсем о другом. Беру ложку и принимаюсь за еду.— Как же так, Соня? Вы же так хорошо дружили! Завидный жених! — сокрушается бабушка, а я смеюсь:— Какой еще жених, ба? Мне же еще рано о женихах думать?!Бабушка глядит укоризненно, но через секунду тоже смеется:— Рано!.. Но Сашу упускать никак нельзя!В углах ее глаз появляются добрые морщинки, и я виновато отворачиваюсь — она не догадывается о спрятанной под матрасом тетрадке. И о диете. И о том, что в моем подточенном голодным психозом мозге только и мыслей, что о порождении ее ночного кошмара.Пока бабушка моет посуду, я удираю в комнату. Я не знаю веса съеденных продуктов, но исторгать их из себя прямо сейчас не хочется. Меня не тошнит. Вряд ли я сильно поправлюсь из-за какой-то там каши.***Полдня мы заняты генеральной уборкой, прерываемся лишь на обед, и я без зазрения совести съедаю суп.По второму кругу прохаживаюсь по квартире с пылесосом, с тоской поглядываю на улицу. В груди вибрирует ток. Надоело быть музейным экспонатом, сидеть дома невыносимо. Хочется вырваться из-под стекла и бежать изо всех заметно прибавившихся сил... Куда? Все равно. Лишь бы теплая рука с нарисованными костями держала меня за руку.Стук в дверь, неожиданный и абсолютно невозможный для раннего вечера, приводит нас в замешательство.Удивленно переглядываемся, и бабушка идет в прихожую. Раздается щелчок замка. Встав на цыпочки, я заглядываю за бабушкино плечо и вижу в проеме Сашу. Еще неделю назад я бы все отдала за то, чтобы он обо мне вспомнил, но сейчас чувствую только недоумение и странное разочарование.— Здрасьте, теть Галь! — чинно кивает Саша и машет мне: — Привет, Сонь! Что делаешь?— Здравствуй, Сашенька! — Бабушка отступает от двери, и я, выходя на передний план, поясняю:— Привет... У нас уборка.— Не хочешь погулять? — как в недалеком, но почти забытом прошлом зовет Саша и улыбается бабушке. — Можно, теть Галь?— Ну конечно! — сияет она.Мой друг — единственный человек, с кем мне разрешено гулять по окрестностям. Бабушка доверяет ему и тете Оле и считает его «крайне положительным, обаятельным и добрым мальчиком».Про него она тоже многого не знает.***Летом за домом ураган повалил дерево — оно так и лежит на месте своей кончины и медленно обрастает пустыми пивными бутылками, сигаретными пачками и прочим мусором.Саша направляется к нему, я, перепрыгивая лужи, отстаю на пару метров.Мой друг давно вырос, превратился в красивого парня: он клево одевается и модно стрижется, он умопомрачительно улыбается и в совершенстве освоил науку пускания пыли в глаза. Но он предал меня — повелся с нынешними дружками, и я перестала видеть в нем принца. Едва ли принц будет похабно шутить, бить толпой слабых, лапать девчонок и выпивать.Все наши общие интересы резко сошли на нет.Он залезает на толстую ветку в метре от земли и подает мне руку:— Давай!Взбираюсь и сажусь рядом на сухую кору, молча разглядываю то синее полинявшее небо, то свои грязные туфли.Мы сто лет не были наедине, и чудовищная неловкость сковывает плечи.— Тебе не предлагаю! — кратко сообщает Саша, достает из-за пазухи фляжку, откручивает пробку и опрокидывает ее содержимое в рот. В воздухе зависает запах спиртного.— А Наташа твоя где? — пытаюсь завести разговор.Порыв ветра уносит с дорожки листья, над домом кружится стая встревоженных птиц, смутная тоска забивается под ребра.— А, чтоб ее... — Смурной и нервный Саша прячет фляжку в карман. — С ней всё. Гейм овер.— Да ладно? Что случилось? — участливо спрашиваю я, подавляя злорадство.Он бьет кулаком по стволу:— Она мне как-то заявила, что татуху хочет сделать! Дура. Я ее целую неделю пас, но она все равно слиняла. И сделала! Сонь, ну что за фигня? Сегодня — татуха, завтра — панель... Я втащил ей за это. Не сильно, но она обиделась.Ошарашено поднимаю голову — тот, кто сидит рядом, похоже, бредит. Как мой друг мог стать таким?— Вот это логика... — Я морщусь. — Ты мыслишь как гамадрил. Полегче на поворотах.— А в чем я неправ? — искренне удивляется Саша и прищуривает слегка осоловелые глаза. — Вот ты никогда бы не поступила со мной так. Потому что ты чистая и верная.Последние слова звучат тихо и вкрадчиво — его развезло, но я все равно пугаюсь до чертиков.Тут же пытаюсь перевести зашедший не туда разговор в шутку:— Саш, а ты, оказывается, помешан на контроле? — глупо хихикаю. — Не дай Бог никому перечить тебе?!.— Да. Если узнаю, ноги повыдергаю! — пристально разглядывая мое лицо, перебивает он и снова лезет в карман за фляжкой.***