Челюсть заныла, напоминая, что дворцовая рутина куда лучше и
приятнее отцовского кулака. Кольнул болью шрам, тянущийся от живота
до шеи. Вечером наверняка будет дождь...
Нечто в атмосфере праздника изменилось, голоса стали глуше, а
улыбок заметно поубавилось. Ролан стрельнул глазами на Сала, эльф
подался вперёд, готовясь прикрыть собой императрицу.
В дверях показался старик, с леопардовой шкурой на плечах.
Высокий, но согбенный годами, он шагает опираясь на резной посох,
глядя перед собой. А за ним... Ролан ощутил, как ледяная пятерня
сжимает кишки. Следом за стариком шагают исполины, рядом с которыми
великан Йор, его наставник, покажется низковатым. Парадная одежда
только подчёркивает мощь и звериную лютость послов Великой Степи.
Однако особо выделяется черноокая женщина, рослая и широкоплечая,
несущая на плече ребёнка.
— Хан Оберон! — Дрожащим голосом провозгласил слуга и разговоры
в зале окончательно стихли.
Люди степи, вечный ужас империи, кровожадные убийцы и грабители.
Каждого в детстве пугали, что степняк заберёт... и вот они здесь.
Ролан озадаченно воззрился на ребёнка, Лет пять, может, четыре.
Крепкий, с холодными злобными глазами, цвета старого льда. Волосы
короткие и светлые, как и у Ролана... это девочка!
Луиджина едва слышно застонала, зажмурилась на миг и на лице
расцвела улыбка. Хан Оберон остановился у девятнадцати шагов до
трона. Взглянул на владычицу и проскрипел:
— Народ Вольной Степи приветствует тебя, дочь Хана Ханов. Прошу
прощения, я не могу склониться, возраст.
— Ничего, славный Оберон, я уважаю седины, у кого бы они не
были. — Ответила Луиджина и обвела зал ладонью. — Прошу,
присоединяйся к празднованию. Народ империи рад всем союзникам.
Старец благодарно кивнул, поднял левую руку и щёлкнул пальцами.
Женщина с ребёнком вышла вперёд, опустила девочку на пол.
Синеглазая бестия почтительно поклонилась, не как императрице, а
как старшей. Луиджина, прекрасно скрывая дрожь, поднялась. Оберон
похлопал по плечу и протянул свёрток.
Девочка взяла одной рукой и под дружный вздох собравшихся пошла
к императрице. Луиджина подняла руку останавливая стражей и с
улыбкой пошла навстречу, чувствуя тысячи взглядов.
— Это вам, тётя. — Пискнула девочка, но глаза её остались
холодными.
Императрица переняла свёрток, мышцы заметно напряглись, и
выпрямилась. Странная девочка улыбнулась и вприпрыжку побежала к
матери. Та подхватила и усадила на плечо.