И подобралась, готовясь услышать какая я стерва и неблагодарная
дочь.
Когда окружающие узнают, что я сужусь с отцом, отстаивая свое
право не платить ему алименты, они немного выпадают в осадок.
Многие даже не в курсе, что родитель тоже может подать на алименты,
требуя от ребенка, чтобы тот его содержал. И мое нежелание тратить
кровно заработанное на мудака, который все детство унижал меня и
сосал из матери деньги, тоже не всегда встречает понимание.
Но демон не стал ханжески крутить мордой. Только развел
руками.
— Увы… Будь у вас хотя бы на пару месяцев больше…
— Неужели нет никаких вариантов? Я могла бы… ну, отдать эти
несколько месяцев в счет жизни нового тела.
Он рассмеялся.
— Нет, Екатерина Владимировна, это так не работает. Впрочем… —
Азазель на мгновение задумался. — Вы можете обещать мне услугу.
— Какую услугу?
— Любую. В новом теле, разумеется. Знаете, иногда бывает
необходимость слегка… подкрутить, так сказать, обстоятельства. А
представителям моего народа далеко не во все миры беспрепятственно
выдают визы. В таких случаях проще действовать через агента.
Я сглотнула. Идея быть должной непонятно что этому
хвостатому-рогатому совершенно не внушала энтузиазма.
Но есть ли у меня выбор?
— Эта услуга не будет сопряжена с угрозой для моей жизни или
здоровья.
— Годится.
— И она не должна быть слишком трудоемкой. Не что-то такое, на
что я потрачу годы жизни.
— Безусловно. Что-то небольшое и несложное, — он сверкнул
ослепительно-белыми, как в рекламе стоматологической клиники,
зубами. — Скажем, отдать некоторую сумму денег человеку, на
которого я укажу. Или сказать правду в ситуации, когда все другие
промолчат…
Это звучало мило, почти невинно. Почему же у меня ощущение, что
под нос подсунули кусок бесплатного сыра?
— А в качестве маленького бонуса “Дорога грез” уменьшит груз
горя для ваших родных, — добавил демон. — Да, они станут грустить и
оплакивать вас, но скорбь не будет слишком сильной. Словно с
момента вашей смерти прошло уже несколько лет.
Он знал, чем меня купить.
— Согласна.
— Сделка? — он протянул руку, которую я решительно пожала.
Ладонь неприятно кольнуло. Я опустила взгляд, с удивлением
рассматривая массивный перстень на указательном пальце Азазеля.
Острая грань была выпачкана в крови… Моей крови.
— Что…
Тошнота подкатила к горлу неумолимо, но на этот раз у нее был
иной вкус. Железистый и резкий. Я закашлялась и упала со скамейки
на четвереньки — прямо в лужу. Подтаявший в лучах солнца ледок
окрасился алым.