Он с трудом строил близкие отношения, даже дружеские. Неохотно
подпускал к себе людей, старался не привязываться ни к кому и ни в
чем.
Привязанность — это тоже слабость.
Но за годы совместной работы предатель-Янсен стал для него не
просто наемным работником. Пожалуй, еще два месяца назад Анри
назвал бы его своим другом.
Иметь друзей для такого, как он, слишком большая роскошь.
Это было глупо, нелогично, но Анри просто не мог видеть на месте
Янсена незнакомца, будь тот хоть трижды профессионалом.
Пока не мог.
Впрочем, у желания нанять девицу была и вторая, вполне
рациональная причина.
— Нет, женщину! Просто объясни соискательницам: мне нужен
секретарь, а не подстилка?
— Я объясняю каждый раз.
— Или плохо объясняешь, или эти девки поголовно тупые. Что за
неумеренная страсть к утехам на рабочем месте?
Кадровик снова вздохнул.
— Разве вы не понимаете, сэр? Девушек интересуют отнюдь не
утехи. Вы привлекательны, богаты и до сих пор не имеете невесты… —
он сконфузился и отвел взгляд.
— Хочешь сказать, что они таким образом пытаются выйти за меня
замуж? — неверяще переспросил Анри.
Моррис кивнул, и миллиардера пробило на хохот.
— Проклятье… ну как после такого уважать женщин? — пробормотал
он, утирая невольно выступившие слезы. — Видит небо, я стараюсь, но
кажется Даяна Эгмонт была единственной симпатичной девицей с
мозгами на всем материке.
Вспомнив о женщине, которая была ему так необходима, и которой
оказался не нужен ни он сам, ни прилагающиеся к нему миллионы и
статус, Анри резко помрачнел*.
— Ладно, раз уж все незамужние девицы поголовно мечтают оттащить
меня к алтарю, ищи уже замужнюю, — распорядился он.
Моррис выпучил глаза.
— Но сэр! Какой же муж согласится, чтобы его супруга день и ночь
проводила рядом с чужим мужчиной?!
— Такой, которому очень нужны деньги. Хватит отговорок, Моррис.
Это твоя работа, за которую я плачу. Так выполняй ее, мать твою,
как следует. Свободен!
_____________________
*Подробнее эту историю можно прочесть в книге “Магазинчик на
улице Грёз” (ссылка в аннотации)
Проводить нас снова высыпали все соседи. Они со смешками
обсуждали мой новый лук, даже не стараясь понизить голос.
Действительно, что может быть веселее, чем унижение ближнего
своего?
Фрау Шнайдер шипела и стискивала зубы, а меня вдруг накрыло
тяжелой волной депрессии. Любая борьба казалась бессмысленной,
любое решение — неимоверно сложным. Жизнь в один миг превратилась в
бесконечно тяжелую ношу.