— Что ты несешь?! — громко прошипела фрау Шнайдер, поворачивая
ко мне багровое от возмущения лица.
Я наивно улыбнулась, еле сдерживая злорадство.
— К счастью, меня все же смогли откачать. К сожалению, доктора
мы посетить не успели. И вот последствия. Умоляю, о мой грозный
господин, не наказывай слишком сурово. Поставь на горох, или выпори
розгой, но только не кнутом!
Теперь побагровел уже герр Лессер. Даже при том, что телесные
наказания детей и подопечных были делом обыденным, по отношению к
супруге такие действия осуждались. Хотя практиковались. По закону
женщина до двадцати пяти считалась дееспособной лишь частично.
Но соседство с гномами накладывало на людей свой отпечаток. У
бородатых коротышек жена была существом равноправным. А Гуго Лессер
обогатился, выступая посредником между людьми и подгорными
кланами.
Если до гномьей родни дойдет информация о подобных методах
поддержания гармонии в семье, это больно ударит по карману
новоиспеченного супруга. Сплетники шепотом называли непомерную
сумму, которую любителю воспитательной порки пришлось сунуть
коронеру, чтобы замять дело.
— Что за чушь! Я не собираюсь тебя бить! Я в жизни женщину
пальцем не ударил, — возмутился он на публику — громко и немного
фальшиво.
— Конечно. Я знаю, что вы — самый благородный и великодушный
человек во всем Ауберге. Вы никогда не станете марать руки о
бестолковую супругу. Но пожалуйста: не приказывайте Феликсу пороть
меня кнуто-о-ом… — я всхлипнула и закрыла лицо ладонями.
Домашние тираны боятся огласки больше, чем огня и холеры,
поэтому делают все, чтобы запугать жертву, внушить ей мысль о своем
всемогуществе. Их власть держится на страхе и молчании. Все знали,
что громила Феликс наказывал фрау Лессер по приказу ее супруга. Но
пока жертва молчит, у почтенного общества есть возможность не
замечать неудобную правду.
То же самое относится к Шнайдерам. Половина из здесь
присутствующих переживала бы из-за расходов на банкет, но
признаться в подобном вслух — неприлично. Теперь горожане с
восторгом обсудят и осудят бессердечное поведение супругов по
отношению к своему ребенку. А Эльзе достанется лицемерное
“Бедняжка. Неудивительно, что девочка не в себе — с такими-то
родителями”.
— Никто не будет тебя пороть, вставай! — сквозь зубы приказал
Лессер.