Сделать бы сейчас пару шагов… всего пару шагов…Только тот,
кто умел ходить и больше не может, способен понять его…
Он застонал от удовольствия.
Просто стоять.
Видит Немес – самое большое удовольствие в жизни – иметь
возможность просто стоять и просто ходить. Никто не ценит этого –
как не ценил он, пока не потерял.
Как никто не ценит возможности просто сделать вдох.
Следующий вдох. Никто не ценит глотка воды, пока не окажется в
сердце пустыни. Никто не понимает, какое счастье просто открыть
глаза утром и видеть своими глазами.
Никто не ценит до тех пор, пока это не заберут.
Империя неблагодарных существ, и он – самое неблагодарное из
всех. Потому что вместо того, чтобы благодарить, что остался жив,
он продолжает искать повод обвинить, искать того, кто
виноват…
Нейер вздохнул. Удовольствие немного померкло.
Момент начала ритуала он и так оттягивал, как мог. И даже
то, что Фу уже два поколения приводили на алтарь только
добровольные жертвы, чтобы не осквернять страхом чистоту силы, не
успокаивало. Жертвы, которые знали, что могут приобрести и что
могут потерять.
Но даже так – тратить силу, приобретенную ценой чужой жизни
на… собственные иллюзии было – недостойно Фу.
Но… и отказаться от возможности ещё раз встать, ещё раз
почувствовать, как это – стоять на своих ногах было выше его
сил.
Полный контроль над силой Нейер получил через несколько
мгновений. Алтарь под пальцами нагрелся до нужного уровня – можно
начинать.
Глава не может позволить себе слабостей. Глава отвечает за
клан. Глава несет ответственность за всех, кто связан с родом
клятвой силы. Глава должен, должен, должен…
И только здесь, в самом сердце силы, там, где его никто не
видит, Ней позволял себе две слабости. Всего две. Первая –
потратить крохи силы, чтобы встать с кресла хотя бы на десять
мгновений. И вторая слабость – не смотреть.
Не видеть того, кого ты убиваешь.
«Руки на алтарь. Выпрямиться» – отдал он мысленный приказ с
закрытыми глазами и по жадно-нетерпеливому, алчущему отклику силы
понял, что пальцы северянина уже коснулись камня.
Ней достал ритуальный кинжал, привычно взмахнул им в воздухе и
начал речитативом читать предначертательные слова.
***
Коста бы заплакал, если бы мог, но он не мог.
Когда его руки, повинуясь чужой воле, сами по себе поднялись
и легли на горячий камень. Такой горячий, как будто снизу этого
зала была печь, и кто-то постоянно подкидывает дрова в
топку.