– Я не наглец, – помотал я головой. –
Но у нас сегодня была трудная ночь, мы только с поезда, устали, вот
и мотнуло Леху вперед. Прошу понять и простить… Он не со зла…
– Да, друг, мы в самом деле устали, –
подал голос и Мишка. – Так получилось, он не хотел плохого.
– Я не со зла! – пискнул Леха.
– Макар, он же не со зла, – тронула
парня за руку темноволосая девушка.
Я едва не икнул. На память сразу же
пришло изречение Ильфа и Петрова: «Когда женщина стареет, с ней
могут произойти многие неприятности: выпасть зубы, поседеть и
поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может
одолеть крайняя худоба, но голос у нее не изменится. Он остается
таким же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей
молодого повесы».
Это был голос моей мамы. Ирины
Николаевны Ериной, в девичестве Волковой.
– Не со зла? – повторил Макар, как бы
раздумывая над словами Ирины. – Может и не со зла. Но надо бы
проучить хулигана, чтобы потом неповадно было.
Двери вагона закрылись и
металлический червь двинулся дальше, увозя пассажиров. Нам придется
ждать следующий поезд.
– Мы все за него извинились, товарищ,
– проговорил я. – Может хватит уже цирк устраивать? Сколько ещё
извиняться-то?
– Макар, отпусти молодого человека, –
попросила Ирина. – В самом деле, не устраивай сцен, а то опять в
милицию попадешь.
– Извините, отпустите меня! – снова
попытался дернуться Лёха, но крепкие руки прижимали к мрамору и не
давали возможности вывернуться.
Бить же Лёха явно опасался – если так
крепко держат, то что будет, когда могучий кулак прилетит по
уху?
– Тогда эти алкаши сами виноваты были
– нечего тебя обзывать, – огрызнулся Макар.
– А ты и рад… Ты же КМС по боксу,
зачем ты их так? Они же заведомо слабее.
– Иришка, давай не здесь? – спросил
Макар, всё ещё не отпуская Лёху.
– Да уж, вы ваши семейные разборки
лучше дома устраивайте, – хмыкнул я и положил руку на левое
запястье Макара. – Отпусти друга, товарищ.
– А может тебя рядом повесить? –
поднял бровь Макар.
– Не стоит утруждаться. Эта комедия
затянулась. Наш друг совершил не такое уж тяжкое преступление,
чтобы нести такое наказание. Он уже всё осознал, а сейчас… Сейчас
вы просто унижаете его и втаптываете в грязь его достоинство. Это
не по-комсомольски, товарищ.
Макар дернул верхней губой, потом
отпустил Лёху и вздернул кулак над моей головой. Я продолжал
смотреть на него открытым взглядом. Было видно, что он не ударит, а
только хочет испугать. Чтобы я отпрянул и закрылся от возможного
удара.