Неприятная дверь с шипением раскрылась, и они оказались в
достаточно широком коридоре без окон, пропахнувшим церковными
благовониями. Едва вдохнув их, Руксус будто попал в светлое
прошлое, в котором он посещал храмы вместе с матерью. Она стояла
рядом, тихая и красивая, с затаившимся дыханием слушая речи
проповедника и даже несмотря на сына. Тогда он чувствовал себя
обделенным, хоть на подсознательном уровне и разделял её трепет
перед Экклезиархией. После служб мама была обычно задумчива,
замыкалась в себе, но при взгляде на Руксуса улыбалась ему,
внезапно обнимая…
Сейчас мальчику казалось, будто это было в другой жизни. В
каком-то смысле, наверное, так и есть, ведь тогда он ещё был
обычным ребёнком, имеющим право на жизнь. Теперь же он псайкер,
мутант, чудовище. Отродье зла, которое Церковь искренне ненавидит и
поклялась уничтожить любой ценой.
Руксуса от этого осознания прошиб холодный пот. Ноги стали плохо
слушаться, словно налились свинцом. Он едва сгибал их.
Две девочки из группы, кажется, вовсе ничего не понимали, ибо как
ни в чём не бывало пытались успевать за Рольхом. А вот незнакомый
мальчик и третья девочка, чуть возвышающаяся над остальными,
побледнели.
Их подвели к ещё одним дверям. Только вот возле них уже стояли
люди в бежевых странных одеяниях, с длинными глефами наготове. Лица
их закрывали полушлемы - полумаски. Руксус по цвету их доспехов и
одежды понял, что они из числа вчерашних спутников Аллистера.
–Господин Наафалилар у себя? – вежливо, со смирением в голосе
спросил Рольх.
–Нет, – глухо прозвучало из-под шлема-маски охранника справа.
Судя по рослой, крепкой фигуре, это был мужчина.
–А где он?
–Отправился в город. Остальное тебе знать не положено,
псайкер.
Рольх послушно склонился, словно побитая собака, делая несколько
шагов назад.
– Извиняюсь. Окажите тогда ещё одну милость, и скажите
пожалуйста: а Весконти здесь?
–В арсенале.
–Хорошо, спасибо. Смиряюсь и раскаиваюсь за свой грех,
благочестивые служители Церкви.
–Ступай.
Руксус остро ощущал сразу несколько вещей: презрение и ненависть
людей с глефами ко всем псайкерам в Галактике; искреннее,
уничижительное раскаяние наставника Рольха; страх остальных
детей.
Учитель повёл их дальше по коридору, в конце которого они завернули
за угол, где их встретила очередная металлическая дверь с черепом,
смотрящего на них будто с предупреждением пустыми провалами
глазниц. С едва слышимым шипением она распахнулась, пуская
внутрь.