Я до крови закусив губу, с тяжелым взглядом смотрел на то, как
мой отец сворачивает орудие наказания и покидает двор, оставляя за
собой не подающего признаков жизни человека.
— Он всего лишь конюх, а ты Флорент. Гарт
Флорент. — почему-то сделав ударение на моем имени, мужчина покинул
меня.
Куда я попал?
После ухода брата, я ещё долгое время стоял у окна и смотрел на
пострадавшего.
Стоило моему отцу скрыться за дверью, как к наказанному парню
подбежала заплаканная женщина и пара похожих друг на друга мужиков.
Подхватив конюха с двух сторон, они под причитания женщины потащили
того в небольшую пристройку для слуг. Пока они затаскивали
пострадавшего, женщина скрылась в крепости, и вернулась лишь спустя
пять минут, ведя под руку мейстера Хайпа. Тот не выглядел особо
довольным, но судя во всему, не мог отказать отчаявшейся
матери.
Убедившись, что всё в порядке, я направился к своей кровати, но
едва не споткнулся на месте.
Что это?
Я недоумевающе провел по глазам, и стер с них влагу.
Слезы? Я ревел?
Нет, не поймите меня неправильно, я вовсе не был бесчувственным
человеком, даже наоборот, я очень многое принимал близко к сердцу,
стараясь помочь даже откровенным тупицам, но вот так? Я даже не
помню, когда я последний раз пускал слезу.
Тщательно протерев глаза, я решил разобраться со всеми этими
непонятками. Не знаю, что тут виновато, юное тело или его характер,
но это - проблема, которую надо решать.
Забравшись на кровать, и действуя по непонятному наитию, я
обложил себя подушками так, что осталось только пара щелей через
которые я мог наблюдать за комнатой.
Выполнив это простое действие, я почувствовал себя в
безопасности. Словно не меня совсем недавно убили, будто бы теперь
не было этих пугающих воспоминаний, и не на моих глазах истязали
бедного парня. Откинувшись на одну из многочисленных подушек, я
закрыл глаза.
Уютно...
... — Так, а теперь сюда, и сюда, - на той же самой кровати
сидела красивая светловолосая женщина, что складывала передо мной
гору подушек. - Теперь немного раздвинем... готово!
Я словно ждал этого момента и ужом скользнул внутрь этой
импровизированной норы. Поскольку в этом воспоминании я был заметно
младше, то без труда развернулся на сто восемьдесят градусов и
аккуратно высунулся из подушек, довольно улыбаясь при
этом.