– Какие?
– Про оборотней! Будто они раньше наполняли этот лес.
– Я считаю легенды выдумками. Хотя в них есть доля правды, – он развернулся и пошел в дом, а потом позвал меня за собой. – Идите домой, там вы будете в безопасности.
– Я не боюсь.
– Быть может, зря?
На улице пошел снег, да и уже становилось темно. Пришлось заходить в дом, как бы этого ни не хотелось. В нем было что-то отталкивающее, даже зловещее.
Ночью мне стало хуже. Я вновь проснулась от резкой боли, но на этот раз внизу живота. Будто меня схватили изнутри и сжимали с большой силой. Закричала, но через минуту боль прошла. Я обрадовалась, но все повторилось вновь. Эти ощущения становились сильней и сильней. Я не могла ни сидеть, ни лежать, ни дышать, ни ходить. Это были адские муки. Казалось, что мне дробят тазовую кость.
Не выдержав, я вновь закричала. На шум прибежал Диего. Он уложил меня на кровать, а дальше я смутно помнила, что происходило. Слабость охватила мое тело, и время от времени я теряла сознание. Перед тем как разум окончательно потух, я увидела, что Диего уносит моего ребенка. Не понимаю, почему Миранды не было рядом? Я попыталась протянуть руки к своему дитя, но вновь потеряла сознание, провалившись в пустоту.
Когда проснулась утром, то не могла пошевелиться. Кружилась голова, в сознании оставалась туманность. Миранда сидела рядом со мной.
– Наконец-то ты очнулась. Бедняжка… – она гладила меня своей рукой по голове.
– Миранда… – еле слышно произнесла я. Тело отказывалось меня слушаться. – Где мой малыш? Как он? Принеси его, хочу увидеть своего ребенка. Сестра заплакала, а когда успокоилась, то дрожащим голосом пыталась что-то мне сказать.
– Что-то с ребенком? – забеспокоилась я.
– Да. Джессика, он родился мертвым. Мне очень жаль.
– Нет, не верю! Где мой малыш?!
– Сестренка, успокойся. Я и Диего похоронили его.
– Нет! Нет! Нет! Вы не дали даже взглянуть на него!
– Это только добавило бы тебе боли. Потом я покажу, где его могила, а сейчас тебе нужно набираться сил. Ты так слаба.
Я безудержно плакала. Боль утраты была очень сильна. Ребенок был единственной радостью в моей жизни и надеждой на счастье, ради него я хотела жить. А что теперь? Пустота…
Дни шли тусклой вереницей. Я даже не помнила, что происходило. Слабость не оставляла мое тело. Это мешало запоминать события и мыслить «трезво». В один из таких вечеров я вышла на кухню, где сестра, собрав свои густые черные волосы в пучок, готовила ужин.