Михаил Шепелявый подарил отцу Карла, Людовику Благочестивому, кодекс произведений Ареопагита, тогдашний настоятель аббатства Сен-Дени Гилдуин перевёл «Небесную иерархию» на латынь. Перевод был неудачный, страдал множеством неточностей, Карл поручил Иоанну Скотту сделать новый.
– Я читал оба перевода, – сказал я. – Разница между ними невероятная, Гилдуин беспомощен как школяр, а в переводе Эригены сразу виден великий богослов. Тогда тем более неясно, зачем Иоанн Скотт покинул гостеприимный монастырь Лан в Южной Галлии и перебрался на наш остров?
– Затрудняюсь ответить определённо, – сказал Оксомий. – Недоброжелатели не теряли времени даром. Также прошёл слух, что Эригена пишет грандиозный труд «Перифюсеон»13, во многом повторяющий мысли язычников, которым хочет затмить блаженного Августина14 и Беду Достопочтенного15. Уже само название – по-гречески – должно было вызвать раздражение во франкских научных школах, которые божественным языком признают только латынь. От короля его постепенно отдалили, у Карла началась серьёзная война в Лотарингии с Людовиком Немецким, а потом драка за трон императора Священной Римской Империи. Так что приглашение нашего короля Альфреда переехать в Оксфордскую школу последовало вовремя. Как вы знаете, король бредит учёностью, в юности он побывал в Риме и с той поры полагает Уэссекс задним двором мира, хорошо, что не скотным. И прилагает множество усилий, чтобы изменить такое положение вещей.
– Как здесь приняли Эригену? – спросил я.
– Не могу сказать, что с большой радостью, – поморщился Оксомий. – Наша школа существует почти век, у нас устоявшиеся традиции, неплохая библиотека, особенно по римскому праву, много книг по математике. Не забывая о духовных делах, в традиции школы готовить для королевской власти людей, в первую очередь, практического толка, правоведов, нотариусов, судей. Полагаю, что Иоанну Скотту было скучно общаться с нами, да и, признаться, трудно быть искренним с человеком, который в любую минуту может выкинуть нечто сверхъестественное, то, что ни в какие ворота нормального разума не влезает.
– Вы выжили его, – не сдержался брат Тегван.
– Это огульное и несправедливое обвинение, – возразил Оксомий. – Просто постепенно сложилось мнение, что человеку, постоянно пребывающему в метафизических высотах, следует и жить в тишине и уединении, а лучшего места, чем монастырь, на ум не приходит. Как христианские пастыри, мы направили его душу по нужному логическому пути.