– Не лезь, куда не просят, – отбривал его Олег, – и меньше языком мели.
– А как же жена? – не унимался Глеб, не обращая внимания на рычание Олега. – Как же честь, совесть, семейные ценности?
Он сам не знал – как. И что со всем этим делать – тоже не знал. Но если и испытывал муки совести, то только по отношению к Алине. К жене – не очень. Лина рациональная, умная, поймёт. Ведь у них будто всё не по-настоящему, словно галочку поставили, чтобы родителям угодить.
Олег понимал лишь одно: как раньше, уже не будет. И только ему решать, разбираться, разруливать. Тогда казалось: это не так сложно, справится.
– Аля – это словами не описать, – делился позже он с Глебом. – С ней всё по-другому.
Ему всегда не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. Особенно ей. Не робел, нет. Не тот характер. Вот в силу своей некой жёсткости и скупости эмоций считал, что косноязычен и не речист.
Его прорывало на откровенности только с братом. И то… рубил рукой, как топором, пытаясь подобрать, нащупать, осознать.
Он нырнул в её харизму и магнетизм с головой, а вынырнуть так и не смог.
– Я люблю тебя, – сказал в минуту близости, в самый первый её раз, и это было правильно, как дышать.
Она такая нежная и хрупкая. Он большой и сильный. Ему всё казалось: может сломать её ненароком, обидеть, а поэтому боялся дышать. И от избытка чувств – тоже.
Они сорвались и летели, летели, летели… как ошалевшие бабочки на огонь друг друга. Сгорали и возрождались, любили и наслаждались, мечтали и разбрасывались поцелуями – щедро, не копя впрок, будто понимали: им отпущено немного, совсем чуть-чуть вот этого всего, когда столы чувств ломятся от яств, которых завтра может и не стать.
– Что ты себе позволяешь, щенок! – бесился отец и пытался поднять на Олега руку.
Он никогда не думал, что дойдёт до этого, но ударить себя не позволил – остановил отцовский горячий порыв.
Естественно, всё зашло слишком далеко. Безусловно, он был беспечен, хоть они с Алей и пытались держать в секрете их отношения.
Але едва восемнадцать. Он женат. Да, Олег не стал обманывать и скрывать, что не свободен.
– Я не могу сказать, что мне всё равно, – покачала головой его девочка, – но я так люблю тебя, что всё остальное кажется не важным. Давай жить здесь и сейчас, а что будет завтра… то будет завтра.