— Пьячченца, — скривился Аластор. —
Глупость Лоренцы дорого им обошлась. Они потеряли огромные деньги и
были унижены. Ты сам говорил, что семейка это пакостная и
жестокая.
— Пьячченца могут, — согласился
Лучано и постарался отогнать мысль, что тогда синьорина и вправду в
огромной опасности — пауки из Капалермо способны убить ее просто
ради наказания короля Дорвенанта. Очень в их духе! — Но это причина
для войны, а драться они не любят. Сейчас и Фрагана, и Арлеза
готовы прийти тебе на помощь — заслужить будущую дружбу, а заодно
пощипать итлийских принцев. Нарушить равновесие легко, сложнее
потом остановить драку... Будем надеяться, что это не Пьячченца. А
если все-таки они...
— Тогда что? — мрачно уронил
Аластор.
— Тогда, — помолчав, сказал Лучано, —
как бы ни повернулось дело, клянусь Претемной, под этим небом не
останется живых Пьячченца. Или ты запретишь?..
— Не запрещу, — тихо ответил Аластор.
— Но будем надеяться... Кто еще это может быть? На Фрагану думать
не хочется. Вроде бы мы с Флоризелем неплохо поладили. Бастельеро
фраганцы не любят, но похищать жену бывшего врага — против любых
правил чести.
— Не все живут по этим правилам, —
вздохнул Лучано. — Если это удар не в тебя, а в грандсиньора
Бастельеро, тогда понятно, почему именно сейчас. Раньше у синьора
некроманта не было уязвимых мест. Иногда чужой смерти недостаточно,
хочется не убить человека, а лишить его того, что ему дороже жизни.
Любимой молодой жены или ребенка... Вряд ли его величество
Флоризель пойдет на такое, ему твоя дружба слишком дорога. Но вот
кто-нибудь, потерявший на войне родню, это может запросто.
Он вспомнил неподвижное лицо
грандсиньора Дарры, ледяной огонь в темно-серых глазах... Могло ли
быть такое, что наследник Аранвенов решил разом наказать бывшего
наставника и заполучить девушку, в которую влюблен? Украсть чужую
жену, растоптав гордость ее мужа? Когда он говорил, что намерен
уничтожить грандсиньора Бастельеро, о синьорине речь не шла —
точнее, шла о ее спасении. Но что, если у грандсиньора Дарры своя
игра, в которую он не позвал никого, даже любимого наставника? И
своего счастливого соперника, между прочим...
— Альс, я тебе должен еще кое-что
рассказать. — Лучано поднялся. — Пойдем ко мне, я шамьету сварю.
Разговор долгий и нехороший.