Настроения от увиденного ни грамма не
прибавилось, зато походный блокнот пополнился немалым количеством
новых записей. В том числе и об отсутствии какой-либо службы
контрразведки. За весь день его ни разу никто не остановил и не
поинтересовался, чего это он вынюхивает на позициях. Только
наиболее любопытные проявили интерес к их форме, непринужденно
пробирающемуся по бездорожью автомобилю и оружию. Но среди офицеров
таковых набралось не более десятка, а рядовые, если и имели
желание, не рисковали приближаться к непонятным залетным гостям.
Мало ли на кого можно было нарваться!
Так потихоньку и собиралась
информация, что в конечном итоге обязана была стать основой
широчайшего доклада для их главного шефа императорских кровей,
коему выпала честь следить за созданием отечественной авиации.
Шефа, знакомство с которым стало возможным исключительно благодаря
продемонстрированным на состязаниях возможностям отечественных
авиаторов.
Тогда, три года назад, отплыв из
Франции обратно в Россию 7-го сентября, они прибыли в
Санкт-Петербург 30 августа. Не смотря на год, проведенный в
прошлом, Алексей все еще не мог привыкнуть, что Россия живет по
отличному от Европы календарю, отчего и случались такие казусы с
датами. На сей раз, дабы не сплоховать, они через оттаявшего под
конец их турне консула загодя отправили сообщение о своем
триумфальном возвращении на родину. Оба полагали, что если их и
будут встречать, то относительно спокойно, можно сказать – в тихом
семейном кругу. Но когда за двадцать миль до Кронштадта судно
салютом из орудий поприветствовал эсминец Российского
Императорского Флота, они осознали, в какой переплет попали.
Сказать, что в порту от толпившегося
народа некуда было упасть яблоку – значило не сказать ничего.
Наверное, именно так приветствовали Юрия Гагарина на Красной
площади после его исторического полета. Создавалось впечатление,
что в Кронштадт съехалось все население Санкт-Петербурга, дабы
увидеть отечественных пионеров авиации. А вконец обалдевший капитан
старого французского транспорта глазами, сравнявшимися размером с
окулярами его морского бинокля, взирал на стройные ряды военных
моряков, вытянувшихся вдоль бортов своих кораблей и со всей
возможной помпой приветствующих его потрепанное временем и
беспрестанной эксплуатацией судно. Наверное, впервые за всю карьеру
моряка торгового флота ему не только удалось стать участником столь
помпезной встречи, а вообще пройти в торговый порт Кронштадта, не
теряя многие дни в ожидании своей очереди на внешнем рейде, что
являлось довольно привычным делом в силу перегруженности этого
самого порта.