А во-вторых, моему бывшему будущему мужу не нужна умная жена. Он
этого особенно даже и не скрывал никогда. Правда, все его сентенции
на эту тему облачались в заботу о приличиях. Настоящая леди, тем
более жена политика, члена палаты лордов, в будущем — блестящего
премьер-министра, не должна совершать ничего, что выходило бы за
рамки «безупречного воспитания и поведения замужней дамы из высшего
света». И уж тем более ни в коем случае не посмеет учиться на самом
престижном, но и самом мужском факультете Магической академии
островов. Жаль, что поступление не станет абсолютной гарантией моей
безопасности — поначалу Эдвин вовсю полагался на влияние моих
родителей, и его первый карьерный взлет стал возможен благодаря их
помощи. Вместо благодарности он отплатил по-черному.
— Мелани, — с жалостью выдохнула тетя.
— Я должна, тетушка. — Я упрямо выпятила челюсть, повторяя
выражение лица отца. Он, когда упрется, тоже такую рожу корчит, и
все в семье знают, что дальше спорить бесполезно.
— Мели… — жалости хоть ковшом черпай.
Решив, что игры достаточно, я промокнула глаза и тоже
поднялась:
— Пойду читать учебник и готовиться.
— Хорошо, Мели. Только, пожалуйста, как осознаешь, что тебе
слишком сложно, сразу же скажи, и мы решим вопрос с герцогом в
частном порядке. А пока ты… читаешь, я поеду и улажу слухи с
торговцем.
Тетя не сдалась, но отступила, что меня полностью
устраивало.
Позднее и тетя, и кузина приходили ко мне в комнату, заставали с
книжкой в руках, вздыхали, уговаривали не маяться глупостью,
сетовали, что учеба вредна для цвета лица, взывали к разуму,
открыто говорили, что я только опозорюсь. Я же отказывалась идти на
диалог, твердила, что «должна и поступлю», время от времени
хвалилась, что что-то начинаю понимать. И так длилось до последнего
дня подачи документов.
А того, что тетя просто запрет меня дома и прикажет мне
покаяться и признать себя проигравшей, я не боялась. Мне на руку
сыграла уже сложившаяся к этому моменту репутация маленькой
дикарки, глупой и вздорной, но упрямой, как дикий осел. Да, мои
драгоценные родственницы и в прошлый раз быстро усвоили, что мной
легко манипулировать, но почти невозможно сдвинуть с места силой.
Особенно если я уперлась. В своем ослином упрямстве я могла дойти
до общественного скандала и, естественно, написала бы родителям.
Поскольку я была и оставалась любимой избалованной девочкой самого
успешного военачальника континента, прихоти которой исполняются с
доброй улыбкой и очередным переводом золота на счета семьи…