“Делай, что можешь”, – сказал кто-то
внутри меня. И я послушался.
Поворот прицела вправо. Пулемётчик
соседней с головной махины досягаем для выстрела. Щелчок.
Работорговец падает, пулемётная турель начинает поворачиваться
вправо, открывая полный обзор люка, в котором застревает тело.
Появляется вторая голова, руки, пытающиеся втянуть тело внутрь
машины, но вторым выстрелом я не даю ему это сделать. В прицеле
чётко видно, как голова, поражённая патроном, отдёргивается назад,
а на зелёной броне расцветает отвратительный чёрный цветок из
мозгов и крови. Несколько секунд ожидания, но никто больше не
желает убирать трупы и занимать место стрелка.
Перед моими глазами плывут красные
пятна. Я чётко вижу, где есть цель, а где её нет. Огромная красная
“лампочка” где-то позади меня, она горит буквально в моём затылке.
Не поворачивая головы, понимаю – это Орайя. И, скорее всего, сейчас
она сейчас ощущает меня так же. Я не понимаю, что происходит, но
разбираться некогда. И в этот момент я совершенно не чувствую
исходящей от неё угрозы. Значит, нужно заниматься
работорговцами.
Прицел правее. Стрелять бесполезно.
Резкий поворот налево. Выстрел. Труп. Смена обоймы. Прицел. Целей
нет. Снова налево. Выстрел. Труп. Второй выстрел. Промах. Третий.
Промах. Четвёртый. Труп. Целей нет.
Я полностью растворяюсь. Человека по
имени Алексей уже нет. Я – снайпер. Моя мысль – пуля. Моё зрение –
круг прицела. Движения коротки и отточены, как у робота. Винтовка –
часть меня.
Нет. Винтовка – это я.
Центральный “танк” уже близко,
метрах в двадцати. Увлечённо пускающий очередь за очередью
пулемётчик высовывается из-за щита пулемёта. И платит за это. Пуля
попадает ему в каску, сбивая её, оглушённый стрелок валится назад и
получает вторую пулю в грудь. Третий контрольный выстрел в голову.
Смена магазина.
Со щелчком последний патрон
переклинило в обойме. Инстинктивно я попытался вставить её в
винтовку, но у меня не вышло. Чувство было такое, словно у меня
отказало сердце. Оно просто остановилось. Я будто… умер…
Меня будто окатило холодной водой. Я
снова был собой. Мои руки тряслись, а сердце билось так, словно
хотело выскочить из груди. Я отпустил винтовку и трясущимися руками
принялся вставлять патрон на место, но тут совсем рядом раздались
три взрыва, один за другим. Оглушённый, я повалился на живот.
Никогда не слышал этих звуков, но понял сразу, что это гранаты. И
тут, будто подтверждая мои мысли, кто-то закричал: