Я сделал ещё десяток шагов, когда
мне показалось, что услышал какой-то звук. Быстро оглядевшись,
будто бы углядел краем глаза какое-то движение.
– Эй! – крикнул я, сжимая
кулаки.
Но в чёрно-ржавом остове
раскроенного буквально пополам танка (или чёрт его знает, что это
за штука) как будто больше ничего не шевелилось. Кстати, я очнулся
рядом с ним…
– Здесь кто-то есть? – заорал я.
Ответом мне была полная тишина.
Выругавшись, я вернулся к “танку” и
внимательно оглядел его ржавые останки.
Ничего, пустота. Хотя, если честно,
если бы там сидел даже крокодил, который немедленно попытался меня
сожрать, я бы и ему обрадовался, настолько меня удручало полное
отсутствие жизни и звуков кругом.
На всякий случай ещё раз оглядев
танк, я повернулся к нему спиной и зашагал в выбранном
направлении.
***
Итак, я умирал. Это совершенно
ясно.
Как только смог признаться себе в
этом, стало даже немного легче. Надежда, в конце концов, утонула в
потоках чёрной тоски и безысходности.
Но мои ноги продолжали совершать
движение за движением. Впрочем, я уже как минимум несколько часов
шагал абсолютно механически, не различая, куда иду, и, главное, не
понимая, зачем вообще продолжаю двигаться. Мозг, всё ещё пытавшийся
что-то выдумать, найти какой-то выход, словно отключился,
смирившись. Я даже порадовался этому. Выхода не было, нет, не
будет, точка. Незачем напрягаться, лучше расслабиться и ждать
смерти.
Но, распрощавшись с самим собой, я
всё ещё продолжал идти, не в силах остановиться – тело продолжало
свои жалкие потуги выжить. Словно я был механической игрушкой,
которую когда-то завели и не могут остановить.
А ведь ещё пару дней назад с таким
трудом мне удавалось заставить себя подняться с песка и продолжать
движение. Тогда, наверное, с этим справлялся инстинкт
самосохранения. Теперь же и он, кажется, пропал. Чёрт, я даже не
мог в поисках воды заставить себя приблизиться к очередному ржавому
корыту, бывшему когда-то боевой техникой. Просто шагал вперёд, без
цели, без надежды.
Вообще, я думал, что отброшу копыта
ещё пять дней назад, от жажды. Но – о чудо! – прошёл сильный
ливень. С каким удовольствием я погружал голову в развороченное
железное тело какого-то запредельного боевого монстра, как,
захлёбываясь, глотал мутную, провонявшую химией и ржавчиной, воду,
и как потом выблевал всё, что успел проглотить до момента, пока
слипшийся от голода желудок не свело чудовищной коликой. Придя в
себя, я понял, что наглотался мха и ещё какого-то дерьма,
покрывавшего ржавый остов. Но, оклемавшись, я снова бросился пить,
пить, пить...