Ждать пришлось недолго. От каравана,
расположенного в трёх-четырёх сотнях шагов от нас, отделились три
всадника, и уже через пару минут я смог рассмотреть лица
работорговцев. Так вот, Хаз с напарником выглядели вполне обыденно
по сравнению с этими дикарями. По крайней мере, у наших старых
знакомцев не было пирсинга из отточенных костей во всевозможных
местах, причём, я готов поспорить – эти кости когда-то принадлежали
людям. Высушенные головы, прицепленные к сёдлам; жуткая вязь
татуировок, покрывающая лица; подпиленные и выкрашенные в красный
цвет зубы, щерящиеся в жутких ухмылках, – таковы были работорговцы,
не брезгующие использовать испорченный товар в качестве еды.
Я сглотнул вязкую слюну и опустил
руки, нервно теребя простыню. Не знаю почему и как, но я понял –
эти твари не только торгуют людьми и, вероятно, не просто их едят.
Перед глазами стояли ритуальные пляски и замученные насмерть
девушки, мясо которых пожирали сырым. Во мне вскипела ненависть.
Чёрная, всепоглощающая, бесконечная. Ушёл страх, исчезла надежда на
мирное урегулирование ситуации. Я впервые понял: Капитан была
права, говоря о том, что я могу убить человека. Хотя, можно ли
считать этих тварей людьми?
Работорговцы остановили коней в
десятке шагов от нас. Центральный всадник спешился и сделал ещё
пару шагов в нашу сторону.
– Вы умные люди, – невнятно сказал
он, теребя кость, торчащую из нижней губы. – Это куда лучше – идти
на соглашение. Нам тоже не хочется тратить людей и пули. Сколько вы
нам дадите, чтобы мы ушли?
– Я бы хотела сначала выслушать ваши
условия, – сухо ответила Капитан.
– Вы умные люди, – повторил
работорговец. Несколько секунд он молчал, продолжая теребить свою
губу, потом, наконец, заговорил: – Пять мужчин, пять женщин и
пятнадцать детей любых возрастов. Это хорошая цена. У нас двадцать
пять вооружённых мужчин и пять пулемётов.
– Не пойдёт. Еда, патроны, деньги –
что угодно, только не люди. Назовите любую сумму.
– Всё есть, – покачал головой
переговорщик, – и еда, и патроны, и деньги. А людей нет. Может,
пять мужчин и пятнадцать детей, без женщин? Вам же нужно плодиться,
– произнеся последнюю фразу, работорговец презрительно хмыкнул,
будто добавляя “плодиться, чтобы мы потом забрали ваших детей”. – У
нас тридцать пять вооружённых мужчин и восемь пулемётов.