Валерия
задрожала, почти так же, как дрожала в экстазе, только теперь адреналин гнал
спасать человеческую жизнь. Заревела, уткнувшись в ладони и упала на колени,
всем своим видом изображая жертву.
- Убивай, -
промолвила сквозь пальцы. – Тогда и убьешь своего ребенка во мне.
- Что? –
невольно подался к ней обманутый супруг. – Что ты сказала? – приблизился,
опуская ружье стволом вниз и буравя взглядом темечко склоненной головы.
- Я
беременна, - подняла затравленный взгляд блудница. – И он твой!
Токаев
рассмеялся. И смех вышел с оттенком боли, с издевкой.
- Ты,
блядина, думаешь я поверю в сказку? Когда я хотел и просил его, ты упиралась,
говоря, что не время, подожди, - передразнил Валерию. – А теперь, когда
испугалась смерти, заявляешь, что носишь плод во чреве?!
Тукаев
склонился над коленопреклоненной, раздираемый чувством мести и желанием, чтобы
ад, в который его макнули иссох. Забыть, зачеркнуть страницу жизни, когда он
обнаружил, что его предала любимая.
- Завтра же
пойдем к врачу и пусть подтвердят срок. Я дома был три месяца назад.
Супруга не
ожидала такой расчетливости Архипа, опустила взгляд в пол, спешно соображая,
где выход. Угроза убийства миновала, но разоблачение готовилось всплыть наружу.
Архип
терпеливо выдержал недельное проживание с супругой, давая время собрать вещи.
Валерия не просила, не ревела, не оправдывалась. Врач-диагност подтвердил
беременность малого срока, что явно указывало на чужое отцовство. Что нужно
было этой женщине, чего он дать не смог? Холил, ублажал, в деньгах она не
нуждалась, Тукаев не понимал. А когда правда о беременности все же
подтвердилась, Архип, едва сдерживая агрессию, спросил:
- Почему не от меня? Я же не бесплоден,
Лера?
Супруга замялась, стыдливо пряча взор, потом
все же посмотрела с легким укором.
- Ты сахаляр*, Архип. Я не хочу ребенка от
метиса.
- Что же ты сука, замуж за меня тогда пошла?
- не сдержавшись, зарычал. – Ах, да… на деньги мои повелась, - скривился от
неприязни. – Поди и трахалась со мною, сдерживая брезгливость.
Токаев по природе с женщинами не был грубым,
но предательство жены вызывало отторжение и желание наказать, хотя бы словесно.
- Хип, не путай одно с другим.
- Я верил тебе и любил, Лера, - произнес с
обреченностью в голосе. - Но теперь ты при разводе ничего не получишь. Если бы
ты просто сказала, что не хочешь со мною жить, я бы отпустил тебя, поделив
имущество поровну.